Но почему левые и зеленые так горько ненавидят европейскую идентичность? В моем понимании, главная причина в том, что лефтисты приравнивают европейскую цивилизацию к капитализму, и в результате антикапиталистическое движение неизбежно превращается в анти-европейское.
Родственные культуры группируются в цивилизации – это азбука исторической науки. Примерами цивилизаций могут быть Европа и ислам. Множество европейских культур и локальных идентичностей группируются в европейскую цивилизацию, тысячи исламских культур – в исламскую цивилизацию. Сверх-региональные цивилизации основываются на идентичности, сущностью которой является ценностная ориентация. Исламский философ Ибн Халдун называл это “асабийя” (дух коллектива, чувство солидарности). Если асабийя демонстрирует слабость, то и сама цивилизация слаба. Как насчет Европы?
Европейская цивилизация прославилась двумя великолепными периодами которые продолжались столетиями . Первый начался при Карле Великом и простирается до Ренессанса. Вторым стал Ренессанс, с открытием заново гуманизма античности, и замещение христианских ценностей секуляристскими. Во второй фазе Христианский Запад превратился в Секуляристский Запад.
Лефтисты видят только грехи своей собственной цивилизации – крестовые походы Христианской Европы и колониализм Европы секуляристской. Но разве мусульмане не занимались тем же самым, не был ли исламский джихад предшественником крестовых походов?. И не завоевали ли мусульмане мир с тем, чтобы колонизировать его?
Левые и зеленые слепы на один глаз: они видят только грехи собственной цивилизации. В этой слепоте нет ничего нового: отрицание западной цивилизации центральными качествами которой являются якобы колониализм и фашизм, уходят корнями далеко в историю. Я, однако, все еще помню других левых. В 60-х Марк Хоркхаймер ясно демонстрировал положительные, универсальные аспекты западной и европейской цивилизации. Я принадлежал к этим “старым левым”.
В ноябре 2016 бельгийский историк Давид Энгельс опубликовал в журнале Cicero эссе “Последняя скачка. Конец Запада, как мы его знали”. Энгельс описывает опасные изменения в Европе: вместо “позитивной идентичности” происходит “открытое саморазрушение”, подрывающее Запад изнутри. Энгельс жалуется на потерю Европой ценностей, что ведет к “дезориентации, пораженчеству и даже открытой ненависти к самим себе”.
Бельгийский историк делает следующие корректные наблюдения: “Запад утратил веру в самого себя и в свое будущее. На Западе утверждение своей собственной идентичности.. практически полностью исчезло”. Западные ценности ассоциируются с белым цветом кожи, и потому попытки их защитить расцениваются как “расизм”. Наконец, Энгельс демонстрирует, как “непримиримые параллельные общества” создаются в условиях исламской иммиграции. Для левых это – благословение мультикультурализма. Но Давид Энгельс пишет: “Мультикультурализм – это неверно понятая ориенталистская социальная форма”.
Для лефтистов, единственная положительная черта Европы – брюссельская демократия Европейского Союза. Любой, кто противостоит брюссельской бюрократии в лефтистском нарративе – анти-европеец и популист. Согласно тому же нарративу, борьба против расизма есть борьба против европейской идентичности. Редактор Zeit, Джованни ди Лоренцо в прошлом году опубликовал статью, демонстрирующую, в какой степени лефтистский нарратив определяет, и даже доминирует над общественным мнением в Европе. Любой, кто не подходит под его схему вещей, немедленно помещается в категорию ворчащих “крайне-правых популистов”.
Я – мусульманский иммигрант. Мне трудно понять ненависть европейцев к самим себе. Я попытаюсь это сделать, и позволю себе окрашенную личными тонами ретроспективу. Я приехал во Франкфурт в 1962 году в качестве консервативного мусульманина из Дамаска. Я быстро попал под влияние франкфуртской школы и левого студенческого движения. В то время оно было по-настоящему европейским. Я помню, как мы читали Маркса, Гегеля, Канта с их европейским духом и отвергали пропитанные азиатским деспотизмом идеи Ленина. Для большинства левых моего поколения идея Канта о рациональном индивидууме была руководящим принципом.
