Утром 13 октября 1990 года ВВС Сирии подвергли бомбардировке президентский дворец в Баабда, к юго-востоку от Бейрута. Их целью был генерал Мишель Аун, командующий ливанской армией. За два года до этого уходящий президент назначил генерала временным главой кабинета – до проведения выборов. Вместо этого Аун перебрался в Баабда и фактически провозгласил себя правителем республики – и был счастлив воевать против любого кто считал иначе.
Его правление ознаменовалось тысячами бесполезных смертей в донкихотских военных кампаниях против конкурирующих полевых командиров и сирийской армии, оккупировавшей Ливан. К октябрю 1990 сирийцы решительно хотели покончить с ним. Соединенные Штаты – которых он также умудрился превратить во врага – готовы были им это позволить – в качестве вознаграждения за помощь Дамаска в освобождении Кувейта от Саддама. 12 октября, когда стало ясно, что сирийская атака – неизбежна, Аун провозгласил перед толпой поклонников: “Я скорее готов с честью пасть на поле битвы, нежели сдаться”. К полудню следующего дня Аун сдался без единого выстрела, бежал из президентского дворца и укрылся во французском посольстве. Множество его сторонников были перебиты в результате бомбардировок с воздуха и атак на земле.. Президентский дворец лежал в руинах. Гражданская война в Ливане закончилась.
Тот же Аун – сегодня ему 81 год – вернулся в дворец Баабда. 30-месячный вакуум власти в Ливане закончился. Генерал провел четверть века в изгнании во Франции и в Ливане, неустанно плетя заговоры в надежде на возвращение с поистине шекспировской амбицией. Ричард III хвастался в Генрихе IV:
“Игрой цветов сравнюсь с хамелеоном;
Быстрей Протея облики сменяя,
В коварстве превзойду Макиавелли.
Ужели так венца не получу?
Будь вдвое дальше он, его схвачу”.
Трудно не вспомнить эти строки, думая об Ауне. Он мутировал от командующего армией, получившего образование в Форт Хилл (однажды даже сфотографировавшегося в кампании израильтян) к анти-американскому прокси иракского баасистского режима и от него – к попутчику неоконсерваторов Джороджа Буша (в выступлении в Гудзоновском институте в 2003 году поддержал идею иракской войны, во время того же тура по Америке выступил в Конгрессе в поддержку Акта Ответственности Сирии и Акта Восстановления Суверенитета Ливана). Сегодня Аун – один из столпов ирано-сирийской “Оси Сопротивления” Его избрание произошло после того, как он и его союзники в “Хизбалле” два года бойкотировали выборные сессии – до тех пор, пока успех не был гарантирован. В начале октября последние из его оппонентов – Саад аль-Харири и поддерживаемое Саудовской Аравией Future Movement сдались и согласились принять то, что сам Аун именует “жертвой для нации. государства и стабильности”.
Эта бычья упертость и целеустремленность – большая часть того, что создает “Генерала”, и объясняет, почему его так сильно любят – или ненавидят. Для фанов он – отважный Тамплиер, борющийся за восстановление влияния христианской общины (более трети населения Ливана), утерянного в результате гражданской войны. Для врагов он – мегаломан, нарциссист с дурным характером, оппортунист и фанатик с наполеоновским комплексом и первыми признаками деменции.
Но за исключением полученной возможности посадить в тюрьму любого, кто отозвался о нем “пренебрежительно” или же “оскорбил достоинство” новоиспеченного президента (привилегия, оставшаяся со времен французского колониализма) – неясно, сколько реальной власти есть в распоряжении Ауна для воплощения в жизнь какой бы то ни было политической платформы. Президентство – большей частью церемониальный офис, выхолощенный в пользу премьера и спикера парламента серией конституционных поправок, принятых после гражданской войны. Аун, однако отличается от всех послевоенных президентов тем, что в его распоряжении – значительная база поддержки – второй по величине блок в парламенте.
Игрой цветов сравнюсь с хамелеоном;
Профессор Ливанского Американского Университета Имад Салами говорит: “У президента Ауна – солидный парламентский блок, сильная поддержка со стороны Ирана и “Хизбаллы”, и рычаги воздействия на военную ситуацию в Ливане. Он не будет сторонним наблюдателем или слабой фигурой”. Конечно же, представителей лагеря Аюна эти тонкости конституционных ограничений его власти не беспокоят. Пресс-представитель движения, Хабиб Юнес, говорит: “Несмотря на то, что у него немного прерогатив, личность президента, его мудрость, его убеждения, его проекты означают, что никто не будет в состоянии указывать ему, что делать”. В версии Юниса, у Аюна множество идей по улучшению страны, изложенных в его книге 2007 года “Мое видение Ливана”. Они касаются всех аспектов жизни – от образования до газового сектора, военных реформ и отношений с Господом. Юнис сообщает: “Теперь у нас появилась возможность спасти Ливан”.
Даже оппоненты Аюна признают, что в его избрании есть свои плюсы. Оно покончило с 30 месяцами суверенного вакуума. Сам факт того, что президент начал воскрешать такой жизненно институт, как парламент, который был не в состоянии принимать законы в отсутствии главы государства (и который фактически прекратил работу с мая 2014 года) вдохнуло жизнь в стагнирующую экономику. Бейрутский фондовый индекс вырос на 7%.
Помимо этого, однако, Ливан остается заложником злонамеренных сил, которые Аун никак не может контролировать. Продолжение сирийской войны, участие в ней “Хизбаллы”, вызванный войной поток беженцев, бойкот Ливана странами Залива – все это причины политических и социально-экономических бед Ливана. Тот факт, что Аун является горячим сторонником Асада (“самая близкая к демократии вещь на Ближнем Востоке”), и интервенции “Хизбаллы” (она “необходима”) возлагает и на него часть ответственности за происходящее.
У Ауна также нет иммунитета к традиционным левантийским недугам – коррупции и непотизму. Его зять, министр иностранных дел и инженер по образованию, Джибран Бассиль, оказался в состоянии купить недвижимости на 22 миллиона долларов после возвращения Ауна из изгнания в 2005 году.
Ливан, другими словами, останется Ливаном. Но это не значит, что назначение Ауна не произвело перестановки в ливанской и даже региональной политике. Два главных врага “Хизбаллы” – Харири и Ливанские Силы (бывшие фалангисты) неожиданно присоединились к его кабинету. Ходят слухи, что Харири назначат премьером. Это означает, что 11-летний раскол между движениями 8 марта (“Хизбалла) и 14 Марта (Харири) без лишних слов похоронен (и люди умирали в этой войне). Циник может предположить, что для того, чтобы разрушить этот карточный домик потребуется не более одного автомобиля с взрывчаткой. Но, по меньшей мере, альянс Ауна с Ливанскими Силами представляется искренним. И учитывая то финансовое положение, в котором оказался Харири – а на нем висит несколько миллиардов долларов долгов, он предпочитает вести себя прилично и быть вежливым с “Хизбаллой”.
В таких обстоятельствах неудивительно, что ситуация воспринимается в качестве “победы” Ирана над Саудовской Аравией на этом этапе региональных разборок. Также интересно очевидное отсутствие сирийской роли в избрании Ауна. Это – подозрительная лакуна, с учетом того, что совсем недавно ливанский президент назначался по звонку из Дамаска. Таким образом, Иран победил дважды – и Саудовскую Аравию, и, менее очевидно – Сирию.
В любом случае, перед нами – безупречный пример иронии истории. Человек, потерявший дворец Баабда в 1990 в войне за освобождение Ливана от влияния иностранной державы вернулся на вожделенный трон в качестве пассивного партнера наследника все той же иностранной державы.
Iran’s Man in Beirut
Lebanon’s new president has been a putschist, a neocon fellow traveler, and now an ally of Hezbollah.
ALEX ROWELL
10.31.16 6:21 PM ET
