Французский писатель Мишель Уэлльбек дал интервью швейцарской газете Neue Zuricher Zeitung.
Уэлльбек прибыл в Берлин для получения премии Франка Ширмахера 26 сентября.
Есть много французских журналистов, которые будут очень сильно радоваться моей смерти. Я, со своей стороны, надеюсь прожить достаточно долго для того, чтобы внести свой вклад в банкротство определенных французских газет, поддерживаемых государством. С моей точки зрения, это – наименее оправданный, и вообще самый скандальный способ растраты общественных средств.
Невозможно себе представить, скольких читателей потеряли в последние годы левые газеты, то есть, практически вся пресса Франции. Ей не хватает читателей. В более общем смысле, левые во Франции вымирают – и этот процесс был ускорен приходом к власти Франсуа Олланда. Из-за этого, левые стали оосбенно агрессивными и злобствующими. Это – классическая ситуация загнанного в угол животного, которое испытывает смертельный страх и поэтому становится особенно опасным.
В этой точке я хотел бы сделать важное пояснение относительно того, что угрожает успеху моих книг – и самому моему физическому существованию. Мы привыкли называть это “политкорректностью”, но но я бы вместо этого хотел представить несколько иной подход и ввести в оборот то, что я именую “новым прогрессивизмом”.
Новый прогрессевизм был идеально и полно сформулирован в 70-страничном памфлете Даниэля Линденберга (французский эссеист, маоист и журналист) “Призыв к порядку” и с подзаголовком “Исследование новых реакционеров”. Я был одним из обвиняемых – “новых реакционеров”.
Этот подзаголовок тогда на меня странно подействовал. Получалось, что эти новые реакционеры виноваты в том, что призывают к порядку. На деле, мне казалось что это я – тот, кого следует призвать к порядку: Внимание, вы наехали на левых – но у вас еще есть возможность исправления.
В начале января 2016 года эта книга была переиздана. Теперь на обложке красуется слово “Прогноз”, и в ней напечатан ранее неопубликованный эпилог, из которого я могу понять, какое неописуемое удовольствие испытывает теперь автор: “С момента появления книги, которую многие тогда с отвращением назвали памфлетом, на меня обрушился невообразимый шквал критики. С тех пор много воды утекло под мостами. Мой главный тезис, несмотря на всеобщий скепсис, доказал свою плодотворность. Те, кто называли меня инквизитором или фантазером оказались первыми, кто открыл бутылки с шампанским ради того, чтобы отпраздновать победу в войне идей”.
Линденберг прав, когда говорит о том, что книгу плохо приняли в 2002. Его обвинили в том, что он смешал под общим лейблом “новые реакционеры”, взгляды которых не имеют между собой ничего общего.
