Каждый человек состоит из противоречий. Это не плохо и не хорошо, но это может стать проблемой, если перестаешь задавать себе вопросы о своей собственной непоследовательности. Германия продолжает гордиться своим моральным превосходством – но медленно и верно превращается в страну, в которой живут люди с двойной моралью.
Год назад я совершенно случайно наткнулась на анти-исламскую демонстрацию у вокзала в Кельне. Говоря точнее, это была контр-демонстрация. Я не могла выйти из вокзала обычным способом – меня вели в обход полицейские и железнодорожники, пока я не поднялась из подземного перехода – и все равно наткнулась на толпу вопящих “Nazis raus” левых популистов. На другой стороне улицы стояли 50 оппонентов ислама – и вокруг них – участники контр-демонстрации, которых было раз в пять больше.
С большим удивлением я наблюдала, как левые демонстранты беспрестанно вопили свои требования о толерантности и гармоничном сосуществовании, и разглядывала их плакаты – против предрассудков и дискриминации. Они требовали бережного отношения к беженцам (и даже к террористам они готовы отнестись с любовью) – но антиправительственные голоса немедленно отметались как расистские, мизантропские и крайне-правые (”все они – нацисты!”). Они не понимали, что они воюют теми же популисткими слоганами, что и их предполагаемые противники – и сеют ненависть, вместо диалога.
Они называют любых – даже незаконных, даже погрязших в пороке и криминале мигрантов своими “соседями” – но их предположительно широкое поле толерантности не охватывает их реальных соседей. Так они превращают нормального германского обывателя, добросовестно платящего налоги вносящим свой вклад в социум во врага номер один – в то время как мигранты превратились в “благородных дикарей”, которые и создают их идеалы.
Над участниками демонстрации витало желание равенства и честного отношения к пришельцам – даже если ценой канонизации статуса беженца станет ограничение наших собственных ценностей и ухудшение нашего материального положения. То, как беженцев в прошлом году закидывали мягкими игрушками стало приметой последовавших месяцев. Мы возились с ними, как с малыми детьми, что требовало от нас постоянной материнской заботы, с помощью которой мы надеемся вылечить наши собственные комплексы и наше чувство вины – и в конечном итоге, ни нам, ни им от этого хорошо не будет.
Сопровождаемая воплями пьяной от пива и сознания собственной правоты толпы, я проследовала домой – мимо ярко освещенного кафедрального собора и ни на минуту не смолкающим хором Nazis raus.
