Мы совершенно беззащитны перед лицом запутавшегося индивида, готового убить десятки невинных – без какого-либо реального даунсайда, или, шкуры в игре: он верит в то, что и успех и неудача принесут ему выигрыш. В северном Ливане алавитов терроризируют салафиты, носящие “жилетки смертников”. Они активируют их только в людных местах, и нет никакого способа их выявить в случае, если активация не произошла. Убийство их на месте ведет к рождению фальшивого позитива, но мы не можем себе позволить и фальшивого негатива. В результате у нас появляются примеры того, как граждане загоняют в угол и “обнимают” “смертника” – в тех местах, где детонация причинит меньше вреда. Так появляется форма “анти-смертника”.
Явное наказание общин может использоваться там, где другие методы не работают – с условием, что это делается в качестве справедливого возмездия, и четко определено до события – с тем. чтобы подобный метод стал средством устрашения, а не эмоциональной реакцией. Тот, кто жертвует собой ради воображаемого блага коллектива нуждается в устрашении, и таковым станет шкура в игре, в которой все остальные методы не работают. И эта шкура очень видима: сам этот коллектив.
Единственный способ, который остался у нас для контроля над террористами-смертниками – убедить их в том, что самоподрыв не будет худшим сценарием, равно как и не будет сценарием конечным. Заставить их семьи и их близких нести финансовое бремя – точно также, как его по сей день несут немцы, платящие за военные преступления – немедленно добавит последствия их действиям, шкуру в игре. Необходимо также, чтобы их семьи не чувствовали себя мучениками – наказание должно быть хорошо откалибровано, так, чтобы оно было неудобством, без придания любой формы героизма наказанному.
Nicolas Taleb The Skin of Others in your Game
