Мы знаем слишком мало об этой римской стороне истории подъема христианства: в дискурсе доминируют жития святых. Примером является биография святой Екатерины, которая продолжала обращать в христианство своих тюремщиков до тех пор, пока ей не отрубили голову – все это прекрасно, за исключением того, что святая, скорее всего, вовсе не существовала. Нас кормят бесконечной чередой рассказов о христианских святых и мучениках – но очень мало о другой стороне, о языческих героях. То немногое, что нам известно – это обращение вспять христианства во времена отступничества императора Юлиана и писания его антуража из числа сирийских язычников вроде Либаниуса Антиохийского. Юлиан напрасно пытался вернуться к древнему язычеству – это было все равно, что пытаться удержать надутый шар под водой. И это произошло не потому что большинство было язычниками, как ошибочно полагают историки: это произошло потому, что христианская сторона была слишком бескомпромиссной. В христианстве были великие умы – такие, как Григориус Назианзенский или Басил из Кейсарии, но не было ничего подобного, даже близкого к великому оратору Либаниусу. (Моя эвристика здесь – более языческий разум является более блестящим, с более высокой способностью справляться с нюансами и неопределенностью. Чисто монотеистические религии, такие, как протестантское христианство, салафитский ислама, или фундаменталистский атеизм привлекают и успокаивают в себе сторонников буквального понимания и посредственностей, разум которых не в состоянии справиться с неопределенностью).
Мы можем рассматривать историю средиземноморских “религий”, или, скорее систем ритуалов и верований, как дрейф, диктуемый бескомпромиссными, нетерпимыми, что, в итоге, превращает систему в нечто действительно похожее на религию. Иудаизм чуть не проиграл из-за своего материнского правила, и привязанности к трайбалистской базе, но христианство властвовало, точно также, как ислам – и по тем же причинам. Ислам? Было много исламов, и финальная аккреция совершенно отличается от более ранних. Дело закончилось тем, что сам ислам был побежден ( в суннитской ветви) пуристами просто потому, что они наиболее нетолерантны. Ваххабиты, основатели Саудовской Аравии, были теми, кто разрушал святыни, навязывал максимально нетерпимое правление, в той манере, которую позднее попытался сымитировать ISIS. Каждый новый нанос, каждое новое проявление суннитского ислама , как представляется, пыталось дать пристанище наиболее нетолернтным его ответвлениям.
SKIN IN THE GAME
N. N. Taleb. This is a preliminary draft.
The Most Intolerant Wins: The
Dominance of the Stubborn Minority
