Эффект почувствовался немедленно: торговые кланы покинули Левант. Одни удалились в Нью-Йорк и Нью-Джерси (евреи), другие – в Калифорнию (армяне), третьи – в Бейрут (христиане). Бейрут предлагал располагающую к бизнесу атмосферу, Ливан был мягким, маленьким и дезорганизованным государством без реального центрального правительства. С точки зреня государственного управления речь шла, по сути дела, о муниципалитете среднего метрополитенского ареала.
Но несмотря на то, что Ливан располагал всеми необходимыми качествами, государство было слишком несобранным и мягким. Оно позволило разнообразным палестинским и христианским милициям вооружиться, что привело к гонке вооружений между общинами, и попытке христиан навязать свою идентичность стране. Дезорганизация живительна, но ливанское государство зашло на один шаг слишком далеко. Это было все равно, что позволить мафиям Нью-Йорка иметь большую армию, чем у комитета начальников штабов (представьте себе Джона Готти с ракетами). И в 1975 началась гражданская война.
И тогда я услышал выражение, которое потрясает меня до сего дня. Один из друзей моего деда, богатый торговец из Алеппо, бежавший от БААС ответил ему на вопрос, почему он не возвращается в Сирию, несмотря на войну. Его ответ был категоричным: Мы, люди Алеппо, предпочитаем войну тюрьме” Я подумал, что его могут посадить в тюрьму, если он вернется, но потом осознал, что речь идет о чем-то большем – “тюрьма” означает потерю политических и экономических свобод.
Экономическая жизнь также, как представляется, предпочитает войну тюрьме. Ливан и северная Сирия имели очень близкий уровень ВНП на душу населения около ста лет назад – и идентичные культуру, язык, этнические группы, кухню и даже шутки. Все было тоже самое, за исключением концепции “модернизации” партии БААС в Сирии, по сравнению с практическим отсутствием государства в Ливане. И несмотря на гражданскую войну, вызвавшую резкое снижение население, отток мозгов, отброс ВНП на несколько десятилетий назад, в дополнение ко всем возможным формам хаоса, которые потрясли это место, в сегодняшнем Ливане уровень жизни значительно выше – в 3-6 раз выше, чем в Сирии.
Подобный парадокс в свое время заметил Маккиавели. Жан-Жак Руссо, цитируя его, писал: “Как представляется, посреди убийств и гражданских войн, наша республика становится сильнее, а в ее гражданах зарождаются доблести….Немного возбуждения открывает душе ресурсы, и процветание видов создается не миром, но свободой”.
Nassim Nicholas Taleb. Antifragile. 2012
