Внезапная трансформация Сирии из значительной регионального игрока в арену, на которой соревнуется множество региональных и международных игроков, будет иметь сильнейшее влияние на будущее Леванта. С исторической точки зрения, значение Сирии было слишком велико, по сравнению с другими арабскими государствами со сходными амбициями и представлениями о себе. Начиная с 1970 находившаяся под властью Асада Сирия стала более влиятельным региональным игроком, чем позволяли ее ресурсы и характеристики. Это случилось благодаря баасисткой пан-арабской идеологии, хранителем и выразителем которой представляет себя семья Асад, стабильностью, навязанной на ранее фрагментированную политику, манипулятивным и расчетливым государственным искусством, альянсом с Ираном, интервенциями в Ливане, Ираке и Палестине, амбициями играть освновную роль в кризисах по всему Ближнему Востоку. Скорость, с которой все эти достижения были утрачены – лишь еще одно из подтверждений слабости тех оснований, на которых покоилась власть Асадов над Сирией. Асад обратил сложную географию Сирии в преимущество, он достиг совершенства в решении кризисов соседних странах, инициатором которых был он сам – с тем, чтобы создать впечатление собственного всемогущества. Но теперь, когда режим ослабел, сирийская география снова превратилась в угрозу.
В краткосрочной и среднесрочной перспективах, соседи Сирии, или, говоря более широко, союзники и враги режима Асада, должны будут решить, каким образом обеспечить собственные интересы. В то время как многие страны уже создали альянсы за или против Асада, и выбрали косвенное вмешательство, большинство проявляют осторожность, предполагая, что политические и стратегические издержки такой акции превысят возможные выгоды. Тем не менее, подобный расчет может быстро измениться на фоне быстро растущей гуманитарной цены, инфекции нестабильностью, использования химического оружия, непреднамеренной эскалации, распространения джихадизма и этнического сепаратизма.
Важность Сирии в региональном ландшафте, вместе с возникшим вакуумом власти, уже превратила ее в региональное поле битвы. Очень многое будет зависеть от последствий войны за пределами границ Сирии – эффектах заражения нестабильностью, потоков беженцев, подлостей режима Асада и региональной конкуренции. На момент написания этой книги сирийский кризис уже повлек за собой куда более серьезные региональные и стратегические последствия, чем американское вторжение в Ирак в 2003 году и последовавшая за этим гражданская война, – и в смысле выплеска последствий войны в регион, и в смысле конкуренции региональных держав. Режим Асада мобилизовал своих союзников, – и для получения помощи, и для создания стратегической глубины, в то время как его враги объединились ради того, чтобы режим свергнуть. Маленькие и уязвимые страны – Ливан и Иордания вынуждены балансировать между внутренней политикой и внешним давлением. Большие страны – Турция, Саудовская Аравия и Иран понимают, что создается новое уравнение баланса сил в регионе, и его окончательный вид будет зависеть от исхода борьбы за Сирию.
В долгосрочной перспективе, государственная и стратегическая ориентация Сирии, граничащей и с региональными державами и с уязвимыми государствами, будет иметь очень большое значение для всего баланса сил на Ближнем Востоке. Регион привык к относительно уверенной в себе и настойчивой Сирии – маккивельской, но предсказуемой. Идущая гражданская война уже разрушила деликатные межгосударственные отношения в регионе. Израиль, например, имел относительно стабильные отношения со слабой Сирией, задача сдерживания которой была проста. Появление новой Сирии – будь она сильной или раздробленной потребует сложной рекалибровки от всех соседей.
Emile Hokayem Syria Uprising and the fracturing of the Levant June 14, 2013
