Недавняя вспышка волнений в южном Тель-Авиве вновь привлекла внимание к проблеме “суданцев” в Израиле. Никто точно не знает, сколько их находится на территории еврейского государства. Официальные оценки колеблются между 60 и 80 тысячами, некоторые называют цифру в 200 тысяч. Еще меньше ясности с этническим составом мигрантов и причинами, вытолкнувшими их в западный мир, или в его суррогат на Ближнем Востоке – Израиль.
Большую часть африканских беженцев в Израиле, по данным Шарон Харель, представителя верховного комиссара по правам человека ООН в Тель-Авиве, составляют беженцы из Эритреи. Их на 30% больше, чем беженцев из Судана. В отличие от беженцев из других африканских стран (а в Израиль непонятным способом проникают даже из Либерии и Кот’д’Ивуар) – 90% эритрейских мигрантов – мужчины в возрасте 18-40 лет – дезертиры или уклоняющиеся от военной службы.
В отличие от Судана, об Эритрее большому миру практически ничего неизвестно. 20 лет назад она стала самым “молодым” африканским государством, получившим независимость (сейчас это сомнительное первенство принадлежит Южному Судану). Площадь страны составляет 125 тысяч квадратных километров – лишь малая доля от ее “больших” соседей – Судана и Эфиопии. На 2010 год население составляло 5,8 миллионов человек. Страна разделена между центральным плато, западной прибрежной низменностью, пустыней Данакил на юге и горами на севере. Население –смешанное, с 9 официально признаваемыми этническими группами. В Эритрее существуют крупные мусульманские, православные, католические и протестантские общины. Независимо от малого размера, Эритрея занимает критически важное геополитическое положение. Ее главной ценностью (или проклятьем) является 1150 км береговой линии Красного моря.
Эритрея была создана в регионе, права на который всегда оспаривались кем-то другим. В политической и социальной структуре страны господствует единственная сила – Эритрейский Народный Фронт Освобождения (EPLF). Руководство страны и Фронта слишком долго было вовлечено в борьбу не на жизнь, а на смерть, а посему ни внутреннее недовольство, ни внешняя оппозиция не дозволяются. В начале и середине 70-х все видимые конкуренты нынешней верхушки были уничтожены в ходе гражданской войны, и эта победа была закреплена триумфом над эфиопским дерг (хунтой) в 1991.
В стране господствует культура милитаризма, которая пронизывает все сферы жизни. Эритрея, в разные периоды времени, находилась в состоянии военного конфликта со всеми своими соседями – не только с Суданом и Эфиопией, но также с Йеменом и Джибути.
О том, что реально происходит в Эритрее, известно мало. Иностранцам запрещено покидать пределы столицы, Асмара. Вся информация о внутренней жизни страны получается на основании рассказов беженцев и дезертиров.
Основы эритрейского конфликта были заложены в конце 19-го века – во время соперничества колониальной Италии и зарождавшейся эфиопской империи на побережье Красного моря. К западу находился управляемый религиозными фанатиками “Махди” Судан, в то время как британцы, французы и итальянцы пытались прибрать к рукам Сомали.
Итальянцы использовали Эритрею в качестве базы для вторжения в Эфиопию в 1896 году, но потерпели поражение при Адва. Несмотря на это, эфиопский император Менелик решил не лезть на побережье и признал Эритрею итальянской колонией. К началу 20-го века серия соглашений определила границы современной Эритреи – между “Французским Сомалилэндом” (Джибути) , Эфиопией и англо-египетским Суданом.
Эритрею не наводнили, как это предполагалось, итальянские колонисты. Итальянская администрация предпочитала договариваться с местными племенными авторитетами – после доовольно кровавого восстания 1894 года. “Национально-освободительная борьба”, большей частью, сводилась к обычному бандитизму и межплеменной вендетте. Тем не менее, именно итальянский период стал главной опорной базой националистов, “историческим доказательством” того, что Эритрея отличается от Эфиопии.
