Газета Time сообщала: “Разведывательные данные из Судана: население, подстрекаемое “фальшивым пророком” поднялось против военных. Подъем воды в Ниле – удовлетворителен”.
Даже в Каире мало кто уделял внимание мятежу в отдаленном уголке Кордофана. Политика экономии Риаз-паши привела к сокращению армии и растаскиванию Судана между различными египетскими министерствами. Хотя ответственность за подавление суданского бунта лежала на военном министерстве, полковники-реформаторы были слишком заняты своей борьбой с хедивом.
Губернатор Судана, Мухаммед Руаф-паша, симпатизировал полковникам и их вождю и символу – полковнику Ураби. Он не послушал предупреждений главы суфийского ордена Самманийя Нур ад-Даима о том, что у Махди есть база массовой поддержки. И он не забил тревогу после боя на острове Аба, сообщив в Каир о нем как о “дебоше”. Для Рауф-паши, Махди был Мутамахди – фальшивым пророком. Для того, чтобы его сокрушить, он послал губернатора Кордофана и тысячу солдат.
Пока эти солдаты маршировали на северо-восток, Махди и его последователи бежали в противоположном направлении. Обнаружив брошенное поселение на острове Аба, солдаты потратили некоторое время на то, чтобы его сжечь – и затем последовали за Махди на юго-восток. Его шпионы следили за каждым маневром колонны. Махди шел налегке, и без проблем оторвался от преследователей. В сентябре пошли дожди, дороги затопило, реки вышли из берегов. Колонна вернулась в казармы в эль-Обейд, позволив Махди основать новую базу в горах Нуба.
Одновременно, полковник Ураби направил своих солдат в дворец Абдин в Каире и сверг правительство Риаз-паши. Паша следующие девять месяцев правил в обстановке политического вакуума – пока его суданские рекруты вместе с оружием сбегались в лагерь Махди. Большинство египетских офицеров Руаф-паши в Судане надеялись на свержение правительства в Каире, как на единственный путь спасения из хартумской дыры. Руаф-паша видя, как его армию раздирают этнические противоречия не мог решиться – какие полки послать на подавление мятежа.
Следующий шаг правительства был настолько плох, что Руаф-паша поспешил от него откреститься. Ближайшим египетским гарнизонам к лагерю Махди в Джебель Гадир, в 150 милях к юго-западу, была Фашуда. Губернатор Рашид Айман не собирался провести остаток своей карьеры в этом малярийном забвении. Надеясь на то, что победа над Махди поможет занять ему место Руаф-паши в Хартуме, он двинулся к Джебель Гадир с четырьмя сотнями солдат и толпами дружественных племен Шилук. Женщина из недружественного племени Кинана поспешила в лагерь Махди и предупредила его о напасти.
На восходе 8 декабря 1881 года, египтяне поднялись, чтобы помолиться перед боем. Махдисты свои молитвы уже закончили, выстроившись в полумесяц. Брат Махди стоял в центре. На белые джиббы они напялили странные средневековые артефакты – кольчуги, абиссинские шлемы и кожаные доспехи из Дарфура. В руках они держали палки, копья, ножи, топоры и метательные звездочки. Рашид Айман, уверенный в своих униформах и ружьях Ремингтона, приказал своим изможденным солдатам наступать. Они дали залп с короткого расстояния. Мухаджирин устояли, и после этого набросились на египтян с копьями и ножами. Они убили Рашида Аймана и отрезали ему голову, чтобы показать Махди. Немногим солдатам удалось убежать. Остальные стали рабами армии Махди.
