Саудовская Аравия сделала ставку на эскалацию религиозной войны суннитов с шиитами. Эта стратегия влечет за собой серьезные риски как для региона, так и для внутренней стабильности самого королевства в среднесрочной (3-5 лет перспективе).
Попытка короля Салмана удержать религиозный истеблишмент на своей стороне, и постоянные словесные атаки против Ирана , и против шиитов в целом, создают потенциал для возникновения эффекта бумеранга. Этот риск в особенности возрастают в связи с тем, что пока королевство не преуспело в своих попытках ограничить распространение иранского влияния. Саудовский религиозный истеблишмент является одним из важнейших механизмов внутренней стабилизации КСА. Салафитская ваххабитская идеология требует беспрекословного подчинения правителю, которым, в саудовском случае, является король – но только до тех пор , пока он придерживается религиозных норм и защищает ислам. С момента восхождения на престол в январе 2015 король Салман пытается капитализировать свои давние связи и взаимодействие с широким спектром исламистских групп и клерикального истеблишмента.
Король заменил главу Комитета по Защите Добродетели и Предотвращения Порока (религиозной полиции) на еще более консервативную, чем прежде, фигуру. Король также вывел из состава Совета Высших Ученых нескольких человек, заподозренных в склонности к модернизации. Министерство высшего образования слилось с министерством образования, в котором безраздельно царят мракобесы. Программа университетских обменов министерства высшего образования являлась объектом постоянной критики со стороны клириков, и ее организаторы обвинялись в “подрывной деятельности” в отношении саудовских социальных норм и культуры. Бурная активность Салмана мотивирована необходимостью сохранения внутренней стабильности и отвлечения молодежи от салафитского джихадистского нарратива Исламского Государства, который не признает наследственное правление, хотя и воспроизводит жесткую саудовскую интерпретацию шариата и также нацелен на войну против шиитского Ирана и на защите суннитской уммы.
Государство, как минимум, взяло на вооружение язык сектантской ненависти, который во все большей степени определяет Иран, и, в более широком смысле – всех шиитов в качестве врагов ислама. Растущее число проповедников, да и сам великий муфтий Саудовской Аравии утверждают, что королевство вступило в “легитимный джихад” против шиитского Ирана. Это утверждение используется для оправдания интервенции в Йемене и войны против шиитов-зейдитов Ансар Аллах. Такое утверждение, возможно распространяется ради того, чтобы подчеркнуть соблюдение определенных норм ислама – например, обязанности вести джихад. В этом нарративе монарх также выступает в качестве защитника и охранителя суннитского ислама. Между тем, подписание ядерного соглашения Ирана с Западом еще более усиливает давление на короля Салмана.
Это возобновление заигрывания с исламистами, частично путем подобной “полировки” своих заслуг перед религией, на первом этапе, скорее всего, увеличит популярность Салмана среди теологической верхушки и среди исламистов. Тем не менее, эта политика, в долгосрочной перспективе, несет значительные риски. Индикатором нарастающей нестабильности в королевстве является и сама его неспособность остановить “иранскую экспансию” в регионе, обеспечить решающую победу в Йемене, растущая частота доморощенных исламских экстремистов, атакующих шиитское меньшинство и жесткие преследования против сторонников реформ и модернизации.
