Писатели это чувствуют?
На американскую литературу часто влияла иммиграция, в первую очередь, еврейская и итальянская. Но сейчас появилось новое поколение писателей, возродивших новеллу и сделавших ее более космополитической. Я думаю о Джумпа Лахири и его индийском наследстве, Июне Ли и его китайских корнях, Джунате Диазе, с его доминиканским происхождением, а также о вьетнамско-австралийском авторе Нам Ли и Халеде Хоссейни, рожденном в Афганистане, но выросшем в Америке.
В своих мемуарах, описывая период Сатанинских Стихов, вы говорите о себе как о человеке, чье восприятие мира было разрушено. Каким оно было, и что с ним стало?
Восприятие мира, взгляд на мир сотканы из ткани связи с местами, культурами и друзьями которых мы любим. Самым болезненным для меня, например было видеть, как люди о которых и для которых я писал – мусульмане Лондона выступили против меня. Это уничтожило тот имидж, который я имел о моем месте в мире, и мне потребовалось много лет, чтобы восстановить баланс. То, что случилось со мной тогда, случается с каждым сегодня.
Планета превратилась в странное место с момента окончания холодной войны в 1989, за этим последовала фрагментация прежде стабильной Европы и возникли новые движения в сердце ислама. Более того, темп технологического развития, мир информации дестабилизировал индивидов и заставил их отступить в убежища определенности – такие как религия и вечные истины.
Вы спрашиваете меня о моем мире… Я жил в 60-е, время, когда людям казалось, что сила религии сломлена раз и навсегда, где сама идея ее возврата в центр мировой арены подвергалась осмеянию. И, сознаюсь, я не перестаю поражаться тому, как история повернулась вспять.
И это не все. В 1989 я был осужден на жизнь в темноте и секретах – как раз тогда, как казалось, что мир осветился новой надеждой. Это был экстраординарный год, поворот истории. Несмотря на Тянанминь, крушение коммунизма открыло ворота надежде и свободе. И результат меня очень тревожит: на смену советской империи пришли микрофашизмы и исламская нетерпимость.
Вы верите в примирение Индии и Пакистана?
Эти две страны разрублены на куски. Я, однако, крайне озабочен и разочарован сектантскими тенденциями Индии. Я принадлежу к ним, к этому ненавидимому поколению секуляристов,тех, кого волновала политическая эксплуатация религиозных различий граждан Индии.
Маленькое спасибо Вам. Целое поколение индийских авторов появилось благодаря Вам
Роман Midnight’s Children открыл двери. Но удивительная вещь – это последовавшее литературное разнообразие. Мы открыли для себя эротических авторов, сочинителей фантастики, криминального чтива, романов. Это огромная литературная сцена, полная жизни. Но и пакистанская литература в последнее время переживает нечто подобное – с молодыми авторами, такими как Мухаммед Ханиф, Камила Шамси, Надим Аслам. В отличие от индийских писателей, забросивших социальные проблемы и погрузившихся в интимность, они бесстрашно обращаются к общественной сфере – во многом потому, что от нее просто невозможно отвернуться, и им необходимо вступить в конфронтацию со всем разнообразием проблем, стоящих перед их страной.
