Полковник Харви пишет: “Одной из главных целей Кампании Веры было проникновение разведывательных служб в среду исламских ученых, работа с различными религиозными лидерами, вроде Харита ад-Дари (глава Ассоциации Мусульманских Ученых). Даже Абдулла аль-Джанбари (глава Шуры Муджхеддинов Феллуджи) был агентом иракских спецслужб. Вначале он не был салафитом, о скорее суфи, связанный с ад-Дури и Накшбандия. Мы сначала не поняли его истиной природы. Он не был религиозным экстремистом, как мы думали. Он был арабским националистом. Есть нечто общее для всех этих людей – племя, клан, семья. Это – объединяющий принцип. Это -суннитская арабская идентичность, битва за утерянные власть и престиж, это – главная мотивация суннитской инсургенции. Многие вообще этого не осознают. Но если вы поговорите с шиитами, они сразу понимают, о чем идет речь”.
После вторжения американцев ад-Дури и большая часть его сети бежала в Сирию, где их укрыл режим Асада. Несмотря на то, что его отец, Хафез, ненавидел Саддама, Башар рассматривал этих беженцев в качестве полезных агентов хаоса, террористов в резерве, которые смогут помешать эксперименту Буша у порога сирийского государства. Со своей стороны, ад-Дури хотел объединить иракский и сирийский БААС в транснациональный конгломерат. Башар предпочел катализировать свой собственный, карманный сирийский БААС в Ираке – эта группа стала соперницей сети Дури. Сирия, в любом случае, превратилась в крупнейшего государственного спонсора терроризма Аль-Каиды и БААС в Ираке.
То, что понимали аз-Заркауи, Саддам, Асад и бин Ладен, и то, что Соединенные Штаты осознали много позднее – ценой большой крови и потерь, звучит так: самая серьезная угроза демократическому правительству в Багдаде не обязательно джихадизм и даже не баасизм. Главная угроза – суннитский реваншизм.
Суннитские арабы, в лучшем случае, составляют 20% населения Ирака. Арабы-шииты – 65%, 17% – курды-сунниты, остальные – христиане, ассирийцы, езиды, туркмены. Саддам в течении десятилетий председательствовал над системой сектантского патронажа, благоприятно настроенной по отношению к меньшинствам за счет забитого и нищего большинства. Именно по этой причине Буш-старший, в процессе первой войны в Заливе, не ставил себе целью смены режима. Он рассчитывал, что вдохновленные разгромом Саддама в Кувейте, более вменяемые элементы режима устранят Саддама и сконструируют более дружественную Западу диктатуру.
Но насильственное внедрение демократии в условиях Ирака означало демографическую инверсию. То, что большинство суннитов считали принадлежащим им по праву рождения было уничтожено. Райберн в своей книге воспроизводит слова одного из суннитов: “Сначала никто не воевал с американцами – ни БААС, ни армейские офицеры, ни племена. Но когда американцы сформировали Правительственный Совет (июль 2003) с 13 шиитами и парой суннитов, люди начали говорить: “Американцы намерены отдать эту страну шиитам”, люди начали воевать, племена пустили к себе Аль-Каиду”. Лишенцы-саддамиты, вернувшиеся в родные города и деревни в долине Евфрата, были только счастливы принять пришельцев-джихади, видя в них силу, которая вышвырнет американцев из Ирака, и приведет к реставрации их власти. У джихади, однако, были совершенно иные намерения.
Michael Weiss, Hassan Hassan. ISIS: Inside the Army of Terror, 2015
