Пока весь мир, затаив дыхание, наблюдал за Кубой, тысячи египетских солдат высаживались в Йемене. Ночь за ночью, беспрерывно, работал воздушный мост. Выкрашенные в цвета египетского национального флага транспортники Ан-12, с советскими экипажами, вылетали с базы аль-Мазах в Каире. После короткой остановки в Асуан, самолеты продолжали свое ночное путешествие, направляясь к Красному морю – в темноте и поддерживая режим радиомолчания. Перед самым рассветом они поворачивали над портовым городом Худейда с тем, чтобы утром приземлиться в предгорьях Саны на полуразбитую и крайне опасную взлетно-посадочную полосу. Через считанные недели к Ан-12 присоединились стратегические бомбардировщики Ту-16 с смешанными советско-египетскими экипажами. Они начали бомбить роялистские цели в северном Йемене, а иногда, по ошибке – и на саудовской территории.
Советское участие в этой авантюре ставит в тупик. В конце концов, Йемен, с советской точки зрения – не более чем неуместное болото. В горных деревнях не сыскать коммунистов, древняя племенная система не сулила перспектив мобилизации масс на основе классовой солидарности, и в Йемене не было ресурсов, которые могли бы заинтересовать Советский Союз. И, самое главное – Йемен, в отличие Кубы или Западного Берлина, ни в каком виде не интересовал Америку. Почему советское руководство пошло на этот риск?
Советская политика в отношении Йемена должна рассматриваться в рамках более важного паттерна советского поведения на Ближнем Востоке, в котором отношения с Египтом играли центральную роль. С учетом его размеров, стратегической ценности и анти-империалистческого курса, а также влияния в арабских и африканских странах, Египет был естественной начальной точкой советской интервенции.
С середины 50-х советская ближневосточная внешняя политика крутилась вокруг Насера. Он подкидывал новых союзников – вроде Сирии и Йемена, и обозначал зоны невмешательства – такие, как Иордания и Ирак – исходя из своих, а не советских приоритетов. Судя по советской дипломатической переписки, Насер превратился в консультанта Москвы в арабских делах, стал инструктором МИДа в лабиринтах новой политики Ориента. Верно и обратное, для большинства арабских лидеров, Каир, а не Москва были воротами в СССР. Муамар Каддафи вспоминал в свое беседе с Михаилом Горбачевым: “В эпоху Насера мы оставили на него развитие советско-арабских связей. Даже после победы ливийской революции мы шли к Насеру, а через него – в Москву”.
