В последние недели стартовала вторая фаза конференции национального диалога в Йемене. Одновременно, стычки между шиитами Хути и салафитами на границе с Саудовской Аравией демонстрируют нарастание сектантского напряжения между суннитами и так называемым “Зейдитским Возрождением”. Эта динамика может оказаться лишь частью новой региональной линии разлома, которую эксплуатируют и президент Сирии Башар Асад, и государства Залива.
В 70-х-90-х годах йеменское общество характеризовалось процессом смешивания форм религиозного самосознания. Зейдизм, последователи которого составляют примерно треть от 25-миллионного населения Йемена, был большей частью растворен в более широкой мусульманской самоидентификации. Зейдизм, таким образом, практически потерял свою роль религиозного идентификатора, при том, что большая часть представителей элит происходила из зейдитов.
Подобный процесс, само собой разумеется, поддерживался и приветствовался далеко не всеми. С одной стороны, салафиты продолжали политику стигматизации зейдитов, называя их немусульманами. С другой стороны, зейдитские ученые, начиная с 80-х годов начали открывать для себя заново свою религиозную доктрину. Два этих процесса на протяжении долгого периода времени казались маргинальными, и основные противоречия йеменского общества были сконцентрированы в экономической, а не конфессиональной области.
Война в Саада, инициированная армией в 2004 году против племен Хути, поддерживавших “Зейдитское Возрождение” постепенно изменила этот баланс. Хути называются так по имени своего первого лидера, Хуссейна аль-Хути, убитого в сентябре 2004 во время первой атаки армии. Они также называют себя Шабаба аль-Мумин (Верующая Молодежь) и Ансар Аллах (Партизаны Аллаха). После смерти Хуссейна движение некоторое время возглавлял его отец, Бадр эд-Дин, а затем – младший брат, Абдульмалик.
База социальной поддержки Хути весьма разнообразна: старая хашимитская аристократия, хвалящаяся своим прямым происхождением от Пророка Мухаммеда и располагавшая во времена Зейдитского Имамата монополией на политическую и религиозную власть, но также и многие племена Саады, в особенности, племенная конфедерация Бакил.
Ради легитимации своего военного усилия государство бросило немалые ресурсы на дискредитацию зейдизма, всех его проявлений и внешних выражений. Репрессии, беспорядочные бомбардировки во время различных стадий войны оставили за собой десятки тысяч жертв, привели к масштабным разрушениям но также создали новую религиозную динамику. С военной точки зрения, Хути добились большего, чем просто сопротивление. Даже саудовская военная интервенция в 2009 не изменила военной ситуации. В 2011, когда правительство президента Али Абдуллы Салеха столкнулось с народным восстанием, вывод подразделений армии, сохранивших лояльность центральному правительству, позволил Хути установить контроль над обширными территориями, в особенности, в районе города Саада.
Эта мощная база, эффективные коммуникации и большая роль, сыгранная Хути в деле свержения Салеха позволили мобилизовать шиитов, в том числе, и в Сане. Антиамериканские и антиизраильские лозунги, которыми Хути украсили стены столицы, превратились в привычное зрелище. Через радикальную манифестацию зейдизма многие вновь открыли для себя религию – и пережили значительную трансформацию.
