“Неверное определение событий увеличивает количество несчастий в мире” – независимо от того, действительно ли это сказал эти слова Альбер Камю, они удивительно точно описывают ту ситуацию, в которой оказались Франция и ее правительство. Французский министр иностранных дел Лорен Фабиус более не осмеливается называть вещи своими именами.
Господин Фабиус не определяет в качестве “исламистов” террористов, зашедших 7 января в офисы газеты Charlie Hebdo, прямо в сердце Парижа. Он также не использует термин Исламское Государство для радикальной суннитской группы, контролирующей территории в Сирии и Ираке. Не упоминает он и “исламский фундаментализм” – из страха того, что “ислам” и “исламизм” смешаются в одно целое. Вместо этого используется “Да’еш” или “головорезы Да’еш”, хотя на арабском Да’еш обозначает именно то, что пытаются спрятать – Исламское Государство.
Но позвольте нам называть вещи своими собственными именами, несмотря на то, что французское правительство делать этого не хочет. Франция, страна прав человека и свобод, атакована на своей собственной территории тоталитарной идеологией: исламским фундаментализмом. Только отказавшись зарывать голову в песок и глядя врагу прямо в глаза, можно избежать смешения понятий. Самим мусульманам это необходимо услышать и понять. Им необходимо сделать четкое разделение между исламским терроризмом и своей верой.
Но это различие может быть сделано только путем четкого определения угрозы. Если не говорить об этих вещах, нашим мусульманским согражданам это не поможет, а лишь еще более разожжет подозрения. Исламский терроризм – раковая опухоль ислама, и сами мусульмане должны воевать на нашей стороне.
После того, как вещи названы тем, чем они являются на самом деле, начинается настоящая работа. Ничего еще не сделано. Независимо от того, какая она – правая или левая, французские администрации, одна за другой отказываются даже осознать масштаб стоящей перед ними проблемы. Все необходимо пересмотреть – от разведки до полиции, от системы тюрем до системы слежки за джихадистскими сетями. Французские спецслужбы нас не подвели: они доказали свой кураж и решительность во время кризиса с заложниками в кошерном супермаркете 9 января в Порт Винсен. Несмотря на это, они совершили ряд ошибок – из-за обстоятельств, которые выше их.
И эти ошибки также следует называть своими именами. Я скажу только о трех, но они критически важны.
Во-первых, догма свободного передвижения людей и товаров столь глубоко въелась в умы лидеров Европейского Союза, что само упоминание о пограничном контроле кажется ересью. И это при том, что каждый год тонны оружия с Балкан ввозятся на французскую территорию, а сотни джихадистов беспрепятственно разъезжают по Европе. Стоит ли удивляться тому, что автомат Амеди Кулибали был привезен из Бельгии, а его любовница под носом у полиции бежала в Сирию.
Во-вторых мощные волны иммиграции – легальной и подпольной, продолжающиеся на протяжении нескольких десятилетий воспрепятствовали проведению в нашей стране верной ассимиляционной политики. Хюго Лагарж, социолог из Французского Национального Центра Научных Исследователей показал, что культура более всего влияет на то, как иммигранты относятся к французскому обществу и его ценностям, к таким проблемам, как права женщин или отделение государства от религиозных властей.
Без политики ограничения иммиграции трудно, если вообще возможно, бороться с религиозно-общинной рознью, и появлением стилей жизни, несовместимых с laïcité – специфической формой французского секуляризма, а также другими законами и ценностями Французской Республики. Дополнительное бремя – массовая безработица, которая сама по себе лишь отягощается иммиграцией.
В-третьих, французская внешняя политика в последние годы бродит между Сциллой и Харибдой. Интервенция бывшего президента Франции Николя Саркози в Ливии, помощь нынешнего президента Франсуа Олланда некоторым группировкам сирийских фундаменталистов, альянсы, сформированные с государствами-рантье, поддерживающими джихад, такими, как катар и Саудовская Аравия – все эти ошибки спихнули Францию в состояние внешнеполитической бессвязанности, из которого она не может выбраться. Следует указать на то, что Герд Мюллер, федеральный министр Германии по экономическому сотрудничеству и развитию, заслужил похвалу за свое ясное видение ситуации. Как и Национальный Фронт, он обвинил Катар в поддержке джихадистов в Ираке.
Эти ошибки можно исправить. Но, чтобы их исправить, нужно действовать быстро. Социалистическая Партия и Union Pour Un Mouvement Populaire призвали сформировать комитет для расследования террористических атак. Это вряд ли чему-то поможет. Как говорил Жорж Клемансо: Если вы хотите похоронить проблему, образуйте комитет”.
Но сейчас, как минимум, нужно принять одну абсолютно меру: лишение джихадистов французского гражданства. В долгосрочной перспективе понадобится восстановить пограничный контроль Терпимость к несогласным с французским образом жизни и французским законом должна равняться нулю. Без принятия этих мер никакая борьба с фундаментализмом невозможна.
Франция только что пережила 12 дней, которые мы никогда не забудем. После минуты скорби по своим убитым, она поднялась на защиту своих прав. Теперь французский народ, как один человек, должен надавить на своих лидеров с тем, чтобы эти январские дни не прошли даром. Из французской трагедии должна родиться надежда на реальные перемены. Нельзя позволить мелочной логике политических партий задушить легитимные стремления французского народа к свободе и безопасности.
Мы, французы, инстинктивно привязаны к нашему образу жизни, нашему суверенитету, нашей независимости и нашим ценностям. Мир знает, что если атакуют Францию, атакуют свободу. Я начала с того, что надо называть вещи своими именами. Я закончу тем, что некоторые вещи говорят за себя своими именами. Имя нашей страны, Франции, все еще звучит как призыв к свободе.
To Call This Threat by Its Name
Marine Le Pen: France Was Attacked by Islamic Fundamentalism, NYT, JAN. 18, 2015
