Жак-Франсуа Миллер, французский психоаналитик, опубликовал в Le Point свое эссе о “Марше Республики” в Париже.
Кто бы мог подумать? Кто бы мог поверить? Франция встала, как один человек. Франция снова стала Республикой! Бравой, смелой, выбирающей Сопротивление. Конец самобичеванию! Франция внезапно поднялась из своей депрессии, своих раздоров. Французы снова превратились в объект обожания во все мире. И президент Олланд, мужественно тряся головой, причащает несколько человек. которые держат в своих руках судьбу планеты.
Почему они примчались в Париж?
Они верят в то, что они могут утвердить и возродить свою мощь, оправдать ее, придать ей новый блеск. Вся планета почти едина, почти единогласна, образует единый организм, выбрасывает невиданную волну эмоций, ни с чем не сравнимую, за исключением лишь дня окончания второй мировой войны 8 мая 1945 или Дня Освобождения Парижа.
Франция и человечество перестают быть абстракциями, они внезапно на наших глазах обретают плоть и кровь – в нашей плоти и крови. Мы встретились с лирической иллюзией. Ее невозможно описать без Фрейда и психологии толпы. Событие породило разрыв, изменило формы субъекта, или, А именно это в наши дни является доказательством реальности происходящего. Пока потрясение не зафиксировано, мы его лишь воображаем.
Все приведено в движение тремя мужчинами – не более того. Они отдали свои жизни во имя пророка. Но этот всеобщий энтузиазм порожден не его именем, но Charlie. Charlie- забытым еженедельником, умирающим от отсутствия читателей. Остаток давно ушедшей эпохи и настроений. Тут нам и понадобится помощь психоанализа. Charlie – убит в среду, а в воскресенье воскрес. Превратился в универсальный символ. В нового Христа. Или, ради сохранения умеренности в Here Comes Everybody Джеймса Джойса.
Мы обязаны этим эффектом трем джихадистам, этим рыцарям Апокалипсиса, этим солдатам Абсолюта. Им удалось этого достичь: благоговейного страха, паники на всей планете. Как написал вчера в twitter этот старый отщепенец Мэрдок, джихадисткая опасность нависла над всеми и повсюду – от Филиппин до Африки, Европы и США. Количество участвующих – демократическая реакция на Абсолют. Но имеет ли количество значение?
Ни одна другая религия не возвеличила настолько важность Единственного, отдельность от Него, как это сделал дискурс Мухаммеда. Лицом к Абсолюту. Ни иудаизм, ни христианство, не говоря уж об обычном слабом человеке, не приближается к чему либо подобному. Они предлагают своим последователям, посредничество, помощь человеку, церковь. Исламский Абсолют не смягчен и безмерен. В этом истоки его великолепия. Определенность всегда на его стороне – не на стороне еврейских диспутов, войны протестантских церквей или Ватикана, сам Папа которого явно страдает от спиритуального Альцгеймера.
Когда мы выходим на манифестацию, мы уступаем той силе, которой поклоняемся. Процессия покрыла Площадь Нации, но готовиться праздновать любовь завтрашнего дня. Что это спросите вы? Разве мы не пришли почтить Республику, Просвещение, права человека, свободу слова и так далее. Вы на самом деле в это верите, мосье Путин и мосье Орбан, верите в величие этих ценностей? – Все проще. Единственное имеет ценность: общественный порядок, поддержание общественного порядка. Социальный контракт – это истинный суверен. Другого нет. Конечно, мы почтили память жертв. Но над всем и повсюду – полиция.
Бедный Сноуден! Да, мы хотим, чтобы за нами наблюдали, чтобы нас прослушивали, чтобы за нами шпионили, если за жизнь придется отдать такую цену. Мы устремляемся в добровольное рабство. Почему я говорю добровольное? – в желанное, необходимое, требуемое. В Древнем Риме даже республиканцы решили, что подчиниться абсолютной власти – меньшее зло. Уэлльбек прав: сегодняшний тренд, вопреки видимости – не сопротивление, но подчинение.
