Во-вторых , и на самом деле, в третьих, стратегия нацелена на отделение Европы от Америки, и это, конечно же, связано с ранее упомянутыми стремлениями, стратегическими устремлениями. Это, несомненно, подорвет сами принципы североатлантического альянса, в качестве игрока, долговременного стратегического игрока. Это не та цель, которую кто-то может рассчитывать достигнуть быстро, даже если этот кто-то амбициозен настолько, насколько амбициозен архитектор всей этой стратегии в России – но, несомненно, это цель, связанная с политическими осложнениями, усталостью, и отсутствием интереса в США, и, возможно, большой долей невежества в США в отношении к текущим проблемам Европы. Это, к сожалению, факт жизни, и, конечно, это применимо и к тем, кто ближе к России, к границам России. Все это вместе взятое в реальности создает некий само-паралич, оцепенение в альянсе. Это – важная цель, и ее нельзя сбрасывать со счетов. И это, несомненно, лишь усиливает раскол Европы, в смысле ее согласованной политической позиции, примером которой является ЕС.
С этим же связано возрождение страха перед ядерной войной. Почему, ни с того ни с сего, Путин начинает бросать все эти замечания, напоминать о том, что у России есть гигантский ядерный арсенал? Нам всем известен этот факт. Но если он бросает подобные замечания достаточно часто в подобном контексте, это дает основания спросить – боже мой, мы на грани ядерной войны, и в этом случае, перед лицом этой монументальной катастрофы не следует заниматься мелочами и другими проблемами, которые могут привести к нарастанию вероятности ядерной войны. Это скорее рискованная инициатива, в особенности, если осознавать, что другие державы, специфически, США, располагают ядерным оружием. Но за последние несколько десятилетий мы привыкли к мысли о том, что в ядерном суициде никто не заинтересован, и игра с этим, как в русскую рулетку с револьвером – не самая умная стратегия. И мы видим, что во всем этом есть очень большой элемент личного риска, и я думаю, что комбинация новой идеологии и ее содержимого с этими стратегическими манифестациями дают некоторые основания для тщательного размышления о личности и характере главного лидера. Я не собираюсь заходить слишком далеко, но определенно, доминантный лидер, которые все более и более доминирует на политической сцене, навязывает свои личные качества не только в форме, но и в содержании на то, что преследуется – идеологически и стратегически. Я думаю, что есть некоторые аспекты Путина, которые намекают на значительную самооценку, самооценку на очень высоком уровне, и возможно подходящее слово здесь – мегаломания, выражающаяся в несколько необычных формах поведения и самоудовлетворения в форме разных трюков, которые он выкинул. Очевидно, что он ощущает некое чувство особой миссии. Никто не знает, как это измерить, никто не знает, как это определить, но, несомненно, это дает пищу для размышлений.
И, в третьих, у нас есть вопрос тактики. И тактика, в данном случае, относится к Украине. Это – тест. И я думаю что тактика, которую Россия в нынешних обстоятельствах решила применять – тактика сознательного истощения, сознательного истощения Украины, политического и финансового истощения. Речь идет о давлении, которое, с течением времени, подорвет единство страны, бросит вызов ее стремлениям, которые, как представляется, сейчас широко поддерживаются. Выборный процесс показал, что есть реальное подтверждение украинской идентичности, реальное подтверждение стремлению быть и независимой, и европейской. В начале это не сопровождалось никакой ненавистью в отношении России. Но этот аспект изменяется в связи с внезапным односторонним захватом Крыма и разжиганием огня в Донбассе. И поэтому Украина в процессе становится более враждебной в отношении к России. Целью России является создание ситуации, в которой внутренние условия провоцируют неуправляемое нарастание издержек поддержания и сохранения независимости. Очевидно, что в случае дезорганизации экономики, большие сегменты которой ориентированы на экспорт на Восток, она становится источником локальных конфликтов и нестабильности. Все это влияет на целостность и функционирование государства, и на благосостояние его граждан. И если через некоторое время независимость все более и более ассоциируется с социальной дезорганизацией, личным дискомфортом, распространением нищеты, то возникнут вопросы о желательности и возможности подобной независимости, несмотря на искренность и интенсивность первоначального порыва. Среди прочего, это породит более негативные чувства относительно России, но их может оказаться недостаточно, в особенности в стране, настолько ослабленной, что она неспособна даже на правдоподобное сопротивление. Не побеждающее сопротивление в тотальной войне – из-за несравнимости сил, но такое сопротивление, которое превратит все, что не является тотальной войной в невыгодное предприятие для сильной стороны. Именно поэтому я полагаю, что война на истощение, где-то силой, где-то – дезорганизацией – та ставка, которую сделал Путин. И это означает что Запад, и в этом отношении я прежде всего имею в виду Европу, будет сталкиваться со все большей и большей ценой продолжения чрезвычайных мер помощи Украине. Чрезвычайные меры в нашем расчете, в нашем чувстве ответственности, на которые Украина может рассчитывать для того, чтобы выжить, продвигаться вперед в процессе вступления в Европу, и этот процесс будет затяжным, а не поспешным, но этот процесс который будет накладывать на Европу все более и более дорогие последствия. В этой ситуации цель раскола Европы становится более достижимой. И поэтому подобная стратегия представляется мне опасной. Несомненно, могут возникнуть обстоятельства, в которых описанный процесс приведет к лобовому столкновению. Путин в своем непринужденном разговоре с Бароссо уже намекал, что в его представлении, подобное столкновение может иметь только один результат: быстрая военная победа российских вооруженных сил. Проблема будет разрешена силой, но есть риск – и он это осознает, что весь прогресс, достигнутый данной стратегией в деле раскола между Европой и Америкой, пойдет насмарку – потому что лобовая атака, несомненно, объединит американцев и европейцев. Это, возможно, произойдет слишком поздно для того, чтобы успеть помочь украинцам. И это уже наша дилемма. И потому с моей точки зрения совершенно необходимо – и все так говорят, чтобы мы поддерживали крепкие связи с европейцами, чтобы мы опирались на лидеров Европы, которые в состоянии оказывать влияние на своих соседей, таким образом, что это иногда важнее нашего собственного прямого влияния. Именно поэтому я так приветствую лидерство, демонстрируемое госпожой Ангелой Меркель. Это чрезвычайно важный аспект нынешней коалиции, пытающейся найти позитивное решение проблемы, порожденной односторонними мерами, которые нарушили европейскую международную систему. У этого есть свои последствия. Осязаемые последствия, одно из них – вопрос о санкциях. Я думаю, что структурные санкции, в случае если нынешние нарушения и дезорганизация продолжатся будут совершенно необходимы. И этот бой необходимо буде вести со всем тем влиянием , которым располагают те, кто готов занять принципиальную позицию.
