То, что было интересно для меня, читая эту речь – насколько критична, даже враждебна презентация в ней Америки. И эта идеология стремится, в конечном счете, к преобладанию в мировых делах – позиции, которую, хотя бы и частично, удалось занять Советскому Союзу. Так что есть программа, которая имеет значительные негативные последствия не только для внутренней политики, но и для роли России в мире – или в качестве силы, вносящей вклад в большую стабильность, либо в большую нестабильность. И это следует тщательно оценить. И рекомендую всем, кто следит за российскими делами почитать эту речь очень внимательно. Я могу об этом долго говорить. В этой речи много чего есть. В ней есть специфическое определение российской идентичности, у этого есть территориальные следствия, и она предоставляет базу для тех, которые сейчас, возможно, заколебались в вопросе присоединения к Евразийскому Союзу. Они начали немного беспокоиться – как мы наблюдаем в случае Казахстана, который готов стать членом при выполнении определенных условий. Но он не в восторге от того, что ему сообщили – людям в Кремле известен тот факт, что западный Казахстан населен, главным образом, русскими. Я думаю, что это сильно повлияло на настойчивость Назарбаева, добившегося, чтобы все это предприятие переименовали в Евразийский Экономический Союз – из “Евразийского союза”, со столицей, предположительно, в Кремле. Это сделано благодаря открытой настойчивости Назарабаева, но это было поддержано и белорусами , которые все больше озабочены своей независимостью, и узбеками, всегда выступавшими за свою независимость. Эта идеология полностью сформирована, конкурента, напориста, воинственна. Она очень связана – это хорошая часть – с одной индивидуальностью. Это хорошо, поскольку это не даст ей просуществовать слишком долго. У нее нет той широты и захвата, которые позволят ей выжить и соревноваться с идеологиями других. Коммунизм, как бы к нему не относится, был серьезной идеологией, альтернативным взглядом на жизнь. У китайцев есть идеология. Идеология собственного сдерживания, которая не несет никаких идей или посланий другим о том, как им следует трансформировать самих себя. На этом основании Китай может сотрудничать с Соединенными Штатами, опираясь на фундамент совместного экономического и финансового успеха. И это прорастает из реализации того, что на деле масштабный экономический и финансовый кризис навредит обеим государствам. И лидеры обоих государств это знают. В случае России речь идет о странной и самоизолирующей идеологии.
И это приведет меня ко второй проблеме – и это вопрос стратегии. И здесь снова следует отметить несколько вещей – некоторые случайны, и некоторые более точные и явные. Случайные, вроде упомянутого пакта Сталина-Гитлера показывают неожиданную страсть в военно-воздушным экспедициям. Российские военные самолеты летящие в никуда, и возвращающиеся домой – но в процессе они оказываются достаточно близко к территории не только непосредственных соседей России, которые уже знакомы с этой проблемой, с этим типом России , который не вселяет никакого энтузиазма, но оказываются замешанными и некоторые страны, которые от России, скорее далеки. В европейском контексте, если вы, например, возьмете Португалию, зачем российский военный самолет подлетает к Португалии? Если посмотреть на карту, он летит в никуда. Куда может этот самолет направляться, кроме как домой? Или, если они не рассчитали свою территорию, быть сбитыми. Итак, перед нами любопытный тип стратегии, но ее фундаментальная суть, по моему убеждению, направлена, во-первых, на запугивание Европы, и я уверен, что именно это и есть стратегический расчет здесь – эксплуатировать, воспользоваться преимуществом в ситуации, оценить, можно ли запугать Европу. И это основано на предположении о том, что Европа не настолько интегрирована, что ее составные части не разделяют своей совместной стратегической судьбы – с той близостью, которой бы хотелось, и что, по меньшей мере, порции Европы могут быть запуганы. И я думаю, каждый из нас может идентифицировать те страны, которые я имею в виду. Запугивание Европы – один из важных аспектов, но кроме этого, и связано с этим желание разделить Европу. Потому что некоторые части Европы окажутся более запуганными, и некоторые менее, и окажутся те, что вообще невозможно запугать, как в случае некоторых стран, которые я тоже могу назвать – страны, которые невозможно запугать, даже в том случае, если сами они не выживут. В этом случае речь идет о совершенно иной игре. Но в любом случае, раздел Европы посредством запугивания и раскола, очевидно является стратегической целью, которая сознательно распространяется через то что было сказано, через то, что было сделано – даже если это не более, чем символическое действие, и является частью этого более масштабного плана.
