Культурная война в Алжире не ограничилась писателями, академиками, политиками или спортсменами. Она распространилась и на сферу поп-культуры, специфически, музыкальную индустрию. Многие религиозные консерваторы рассматривают музыку в качестве чего-то запретного, но в Алжире, как и в Афганистане, исламисты вывели ненависть к музыке на новый уровень. Алжирские исламисты были весьма обеспокоены растущей популярностью музыки раи, которая превратилась в наиболее популярный тренд world music в 90-х. После того, как FIS пришел к власти, многие его местные политики (включая тех, кто правил в Оран – мировом центре раи) начали проклинать музыку и составлять планы ее полного запрета. Певцы раи были обвинены местными лидерами в том, что они развращают молодежь – опьяняющими ритмами, нерелигиозностью, откровенно сексуальной лирикой, а также иррелевантными вызовами, которые они бросали культурным нормам.
Музыка раи развивалась в 70-80-х в качестве иконоборческого сплава местных традиций популярной музыки и диско, и исполнялась с использованием западных инструментов. Большинство молодых исполнителей, известных как “шаб” или “шаба” (женщины) – выходцы из города Оран. Популярность раи росла, и ее исполнители вышли за пределы национальных границ. Музыка предлагала откровенней социальный комментарий, затрагивала все что угодно – от романтической любви до сексуальности, безработицы, потери иллюзий в политике, устаревшие социальные нормы. Она распространилась по Алжиру, перекинулась на Францию, а оттуда завоевала популярность во всем мире, став одним из важнейших элементов world music. На фоне умопомрачительной рождаемости в стране ( в 1989 80% населения Алжира было моложе 30 лет) музыка говорила о критически важных проблемах, влиявших на жизни миллионов людей всех социальных классов.
По определению, шебы, бросали вызов, заставляли слушателей думать и говорить о своем обществе. Раи значит “мнение”, точка зрения”, “план” – и поэзия раи бросала вызов статус-кво. В некотором смысле это похоже на то, как рок-н-ролл ставил под сомнение социальные нормы на Западе, или историю с джазом, запрещенным нацистами.
В отличие от прессы, музыкальная индустрия в Алжире размыта и аморфна. Концерты раи происходили в ночных клубах и кабаре, альбомы записывались в домашних студиях. Кассет с музыкой было много, и стоили они недорого. Настоящие звезды записывались во Франции, на основных европейских и американских лейблах. Музыка раи нашла свое место в домах, на дискотеках , улицах и в радиоэфире Франции, превратившись в один из главных секторов звукозаписывающей индустрии благодаря обширной североафриканской мигрантской общине.
Многие алжирцы превратились в настоящих международных суперзвезд. Наиболее популярными были Шеб Халед и Шеб Мами. Шеб Мами записал со Стингом Desert
Rose. Шеб Халед по сей день является одним из наиболее популярных певцов в франкофонском мире, Европе и в Северной Африке.
Несмотря на то, что раи превратилась в самый успешный культурный экспорт Алжира, и скорее, именно из-за этого, исламистские проповедники, религиозные консерваторы и функционеры FIS не оценили ни успеха, ни артистизма, ни социальной критики раи. То же самое можно сказать о военной хунте. Музыка такого типа, в отличие от печатных изданий, практически невозможно подвергнуть цензуре. Эти певцы не чувствовали никаких ограничений, и свободно выражали свое “мнение” в кафе, ночных клубах, на больших концертах и в эфире радио, бросая вызов и политическим, и религиозным цензорам.
