Если бы не аль-Газали, Аверроэс и рационализм могли бы победить в битве за мусульманский разум. Но этого не произошло, и, в результате, суннитский мусульманский разум отвечает за последствия. Он закрылся.
Мыслитель-реформист Тарик Хегги констатирует: “Восхваление человека, не верящего в то, что разум способен объять Истину в том виде, как она предопределена Господом стало первопричиной процесса, который продолжается и по сей день, – с опустошающим результатом для арабского образа мышления. Это процесс превратился в ограниченный, обособленный, регрессивный и неспособный к восприятию новых идей”. С тотальным господством фикх (религиозной юриспруденции) разум обратился против самого себя,и накручивает все более чистые интерпретации шариата – до тех пор, пока каждое правило, подходящее к любой жизненной ситуации не сформулировано и не пронумеровано. Врата иджтихад (независимого размышления) закрылись. Воцарился таклид (имитация). Философия умерла (удалена из плана занятий университета аль-Азхар до конца 19-го века).
Египетский историк культуры Ахмад Амин в связи с этим спекулировал: “Если бы мутазилитская традиция продолжалась до настоящего времени, положение мусульманства в современной истории очень отличалось бы от нынешнего. Фатализм ослабил исламскую общину и опустошил ее энергию, в то время как таваккуль (вера только в Аллаха) привела к возникновению статичной ситуации в обществе”.
Насколько бы это положение отличалось от современного, можно только догадываться. Мы должны исследовать возможные ответы на этот вопрос с учетом оставленных вариантов политического развития, нефункционального поведения и мышления, погружения в фантазии и конспирологию, и разрушения всяких перспектив развития практически во всех сферах жизни – как это описано самими арабами.
Триумфальный моральный агностицизм ашаритсой формы ислама повлек за собой колоссальные последствия для политического развития, и именно он – причина политической ретардации арабов. Критика аль-Газали рациональных наук давала правителю идеологию власти. Фалзур Рахман, говоря о беспредельной власти детерменизма в средние века отмечает: “Все возрастающий деспотизм подпирается, и одновременно, подпирает этот теоретический подход”. Косвенным признанием мощи Газали стал запрет Ататюрком на перевод и публикацию его трактатов в кемалистской Турции.
Многие удивляются, почему демократия не развилась сама собой в мусульманском мире, и есть ли у нее шансы развиться сегодня. На это можно дать следующий ответ: до тех пор, пока господствует ашаритский (или ханбалитский) взгляд на мир, демократическое развитие не имеет шансов на успех по той простой причине, что данный подход проповедует примат власти над разумом. Те, кто возьмется утверждать, что ашаризм уже нерелевантен на Ближнем Востоке, должны потрудиться и найти другое объяснение тому, что этот регион имеет ярко выраженный не функционирующий характер.
Я не утверждаю, что ашаризм – живая сила в том смысле, что люди постоянно обращаются к нему в попытке найти исламское объяснение проблемам современной жизни (хотя его и продолжают изучать в Аз-Азхар и других религиозных учебных заведениях). Скорее, он действует как вросший в ментальность мертвый груз, препятствующий разумному поиску подобных решений. Хуже того, это ханбализм, на защиту которого первоначально встал аль-Ашари, набирает силу в форме современного ваххабизма, который еще более невосприимчив к господству разума, нежели ашаризм. Что касается нарастающего исламистского движения, к нему применимо определение Вилфорда Кэнтвелла Смита: “Новый исламский подъем – сила, которая не решает проблемы, но опьяняет тех, кто не может признать своей неспособности их решить”.
