Центральным элементом путинского плана улучшения отношений с Китаем является превращение его в главного потребителя российского углеводородного сырья. Новая газовая сделка, подписанная в мае 2014, рассматривается в качестве главного шага в этом направлении. В то время как Москва считает, или по крайней мере, представляет сделку как геополитический переворот, Китай она интересует только как текущий бизнес. Для России развитие газовых месторождений восточной Сибири имеет громадное значение, в то время как для Китая весь планируемый российский экспорт в 2025 году будет составлять не более, чем 1% от общей потребности. Между тем, Туркмения в этом году увеличила объем поставок в Китай на 25 миллиардов кубометров, и нацелилась на 65 миллиардов к 2020. Это в два раза больше самых оптимистических оценок возможного российского экспорта.
Сама осуществимость проекта под вопросом. В случае с Туркменией Китай контролирует все его стадии, но это не так в случае России. Несмотря на высокую степень политизации, строительство будет сопровождаться мошенничеством и присвоением средств. Китайским предпринимателям привычно работать в подобной квази-рыночной среде. Но в Китае за коррупцию наказывают все чаще и строже, в то время как в России коррупция является краеугольным камнем самой бизнес-культуры Газпрома. У China Gas нет никаких иллюзий относительно эффективности Газпрома и его операционных издержек, и китайцы понимают, что нереально ждать первых поставок ранее 2020 года – далеко за пределами нынешнего политического горизонта.
О смутных ценовых условиях сделки писали многие и много, но главное ускользнуло от их внимания – Путин получил лучшие условия из всех возможных, и намного более лучшие чем любые на которые он мог рассчитывать. Торг продолжался более десятилетия, и Путин прибыл в Шанхай в самой плохой из переговорных позиций. Украинский кризис отчаянно требовал от него найти лазейку, через которую он мог ускользнуть от международной изоляции. Пекин воздержался от того, чтобы использовать это отчаяние по максимуму. China Gas сумел добиться того, что Газпром снял условие об обязательной выплате неустойки, но согласился выплатить 25-миллиардный аванс – не получая ничего материального взамен.
Китайцы также согласились к расчету цены, основанному на колебаниях цен на нефть – то, чего давно добивались русские. Тем самым, они, возможно пытались обеспечить доходность проекта, который в другом случае мог рухнуть, несмотря на всю его стратегическую важность. Чтобы объяснить сей нехарактерный альтруизм, наблюдатели вспоминают о желании Китая заменить уголь на природный газ. Мы же можем спекулировать на тему того, что Пекин на деле стремился хоть как-то поддержать путинский режим – падение неэффективного но незаменимого режима влечет за собой риски подобные тем, что едва удалось избежать в ходе развала СССР. Китайцы очень тщательно изучают уроки этого яркого коллапса.
Самым проблемным аспектом усиления российско-китайского альянса является усиление геополитической напряженности в Восточной Азии, специфически во всем, что касается запутанных и многочисленных морских конфликтов в регионе. Конечно, это может оказаться не более, чем случайностью, что несколько из этих конфликтов достигли пика своей напряженности вместе с украинским кризисом – Китай определенно оживил старые ссоры из-за островков и атоллов, более богатых символизмом, нежели углеводородами.
