Июльский кризис 1914, однако, спутал все карты и Лондону, и Берлину. Reshadieh и Sultan Osman были дредноутами – кораблями принципиально нового класса, которые самим своим существованием превратили всех предшественников в экспонаты военно-исторического музея. На Reshadieh были установлены новейшие британские орудия, сконструированные в 1912 году. Калибр пушек – 343 мм, вес снаряда – 635 кг, дальность боя – 21 км.
У самой Британии было всего на семь дредноутов больше, чем у Германии. Добавление двух новейших кораблей создавало немедленное тактическое преимущество, при том, что все полагали, что война будет скоротечной и времени на строительства новых кораблей попросту нет. В то же время, Reshadieh и Sultan Osman в руках немцев или их союзников могли существенно изменить баланс сил на море, и, с определенной натяжкой, изменить сам ход войны.
Утром 27 июля первый лорд Адмиралтейства осторожно поднял вопрос о турецких дредноутах. Это повлекло за собой цепь событий, в результате которых Черчилля впоследствии обвинили в развязывании первой мировой войны на Ближнем Востоке. Сам Черчилль позднее попытался создать свою версию событий, согласно которой его вина заключалась лишь в том, что он выполнял стандартные процедуры, предусмотренные на случай войны. Обе версии являются неверными.
В 1912 году в Британии был одобрен план, согласно которому все военные корабли, строившиеся по иностранному заказу на британских верфях в случае войны конфисковались. В июле 1914 Британия строила корабли для Турции, Греции, Бразилии и Голландии. По версии Черчилля, он отдал приказ о конфискации всех иностранных кораблей, специфически не выделяя турок.
По запросу Черчилля его заместители изучили вопрос о возможной конфискации турецких дредноутов, и не нашли для нее никаких легальных оснований. Адвокаты Адмиралтейства заявили, что если бы Британия находилась в состоянии войны, корабли можно было бы забрать, аргументируя свои действия интересами национальной обороны, которые важнее юридических прав. Проблема заключалась в том, что Британия еще не была в состоянии войны. Адвокаты посоветовали адмиралам попытаться убедить турок продать корабли.
Турки, со своей стороны, подозревали неладное. 29 июля Черчилля предупредили о том, что Sultan Osman загружает топливо и готовится к отплытию, несмотря на то, что работы на нем еще не завершены. Черчилль немедленно издал распоряжение о захвате кораблей. Секретная служба была проинформирована о том, что турецкие команды ни в коем случае не должны подняться на борт кораблей или поднять на них оттоманский флаг. 31 июля кабинет поддержал действия Черчилля, которые ранее были, хотя и с оговорками, одобрены и МИДом, и генеральным прокурором.
На борт Sultan Osman поднялась английская команда. Оттоманский посол потребовал объяснений. Ему сообщили, что корабли «задержаны ненадолго»
В ночь на 1 августа Черчилль сообщил фирмам Vickers Armstrong, занимавшихся приемом кораблей в Константинополе, об их задержании и о начале переговоров о покупке. Только теперь в поле зрения Черчилля попали корабли других держав, строящиеся на британских верфях. 3 августа в Константинополь была послана телеграмма, в которой британским дипломатам предписывалось сообщить правительству Турции о «желании правительства Ее Величества вступить в переговоры о покупке турецких кораблей». Сэр Эдвард Грей ответил, что турки «скорее всего не поймут британского предложения», и что «необходимо тщательно продумать финансовый и прочий ущерб, который данная акция нанесет туркам».
