Сушон, однако, нарушил турецкие инструкции и подверг бомбардировке российское побережье. У него был собственный план –”заставить турок, даже против их воли, распространить войну”.
Акции Breslau и Goeben продемонстрировали наличие намерения и заранее разработанного плана. Какие бы фальшивки не лежали в запасниках Энвера, от них теперь толку не было – Турция совершила акт открытой агрессии.
Инцидент вызвал открытое политическое столкновение в Константинополе между фракцией войны и фракцией нейтралитета, которую возглавлял великий визирь. Несмотря на то, что визирь оказался в меньшинстве, партия предпочла сохранить единство. 31 октября Энвер проинформировал германцев о том, что принято решение послать ноту с официальными извинениями русским. Энвер, обманом втянув кабинет и партию в войну, запутался в собственных интригах, и теперь сообщал немцам о том, что “его руки связаны” и он “ничего не может поделать”.
Энверу и его германским друзьям, однако, уже не надо было беспокоиться. Британцы не знали и не понимали характера раскола внутри партии младотурков. Они также подозревали, что Турция, как единое целое, постоянно действовала в сговоре с немцами – и британцы заглотили наживку. Кабинет издал распоряжение о немедленном предъявлении ультиматума туркам – немецкая военная миссия должна покинуть Константинополь, а немецкие моряки – Breslau и Goeben. Ультиматум был предъявлен до того, как турки успели составить ноту с извинениями перед русскими. Черчилль, увидев, что турки условий ультиматума не выполняют, 31 октября, не позаботившись получить санкцию кабинета, распорядился “начать военные действия немедленно”.
Британский адмирал, получивший письмо Черчилля, однако, не начал немедленных военных действий. Турки еще не поняли, что британцы начали против них войну. Энвер поэтому опасался, что русские примут извинения Порты. Чтобы этого не произошло, он вставил в ноту возмутительный параграф, обвинявший Россию в провоцировании атаки. Как и следовало ожидать, царское правительство отвергло ноту и не приняло извинений. 2 ноября Россия объявила Турции войну, и именно эту дату можно считать днем, когда Оттоманской империи был подписан смертный приговор. Альтернативно, 2 ноября можно назвать “днем рождения” современного Ближнего Востока.
Английский флот начала боевые действия против турок 1 ноября. На драматическом заседании оттоманского кабинета в ночь с 1 на 2 ноября даже великий визирь и его “фракция мира” были вынуждены признать, что Турция находится в состоянии войны, нравится им это или нет.
3 ноября по приказу Черчилля британский флот подверг обстрелу внешние форты Дарданелл. 4 ноября премьер-министр Британии Асквит признал: “мы в состоянии войны с Турцией”. С формальностями, однако, никто не торопился: Лишь 5 ноября декларация объявления войны Гогенцолернам и Габсбургам была изменена, и в нее включили Оттоманскую империю.
Обыденность, с которой Британия отнеслась к объявлению войны Турции отражает отношение к империи британского кабинета: это не была война, которой придавалось большое значение, и Турция не рассматривалась в качестве опасного противника.
