Болгары, однако, не спешили влезать в войну. Несмотря на то, что Талаат сумел подписать 19 августа пакт о взаимной обороне, предусматривавший совместные действия при нападении третьей стороны, его условия были неприменимыми в случае вступления Турции в российско-германскую войну. Таким образом, болгары хотели оставаться нейтральными, и точно также нейтральными хотели оставаться турки.
Поведением турок были одинаково возмущены и в Лондоне, и в Берлине. В то время как Черчилль более не верил в турецкий нейтралитет и требовал посылки в Дарданеллы торпедной эскадры для затопления Goeben, в Константинополе отчаявшийся генерал Лимерс фон Сандерс требовал от кайзера разрешения на немедленную эвакуацию германской военной миссии. Генерал дошел до точки кипения и грозился вызвать Энвера или Джемаля на дуэль.
В депеше кайзеру фон Сандерс указывал на явное турецкое намерение выжидать до конца войны, или, по крайней мере, до того момента, когда станет ясно, что в войне побеждает Германия. Генерал также указывал на то, что оттоманские армии, скорее всего, окажутся совершенно бесполезными и оттоманский военный коллапс неизбежен из-за нехватки денег и продовольствия для отмобилизованных частей. Практически в то же время, когда британский адмирал Лимпус указывал на то, что «Константинополь уже фактически полностью находится в германских руках», генерал фон Сандерс жаловался кайзеру на то, что «положение германского офицера в Константинополе стало совершенно невыносимым».
Кайзер не удовлетворил просьбы фон Сандерса. В военных планах берлинских стратегов Турция стала играть все большую роль. Добиться быстрой победы на Западе не удалось – всем это стало ясно после первой битвы на Марне. Немцам нужны были союзники.
Разница в целях двух правительств стала совершенно ясна 8 сентября, когда турки внезапно объявили об отмене режима капитуляций. Отмена касалась и немцев. С германским послом случился приступ ярости, и он поклялся немедленно упаковать вещи и оставить Константинополь, вместе с военной миссией. Ничего подобного не произошло, и это демонстрирует, насколько турецкие позиции усилились, по сравнению с июлем 1914 года.
Далее последовал экстраординарный маневр – германский и австрийский послы присоединились к своим врагам – послам Британии, Франции и России, и подали совместную ноту протеста. Турки продолжали проявлять немалое дипломатическое мастерство, пользуясь европейской войной для улучшения собственных позиций, ни чем не жертвуя и ни к чему не обязуясь. В частных беседах немецкий и австрийский посланники говорили, что не будут настаивать “некоторое время” на восстановлении режима капитуляций, в то время как послы союзников, также в частных беседах, говорили, что не будут настаивать, в случае, если Турция продолжит сохранять нейтралитет.
Соответственно, в начале октября Турция закрыла все иностранные учреждения, агентства и почты на своей территории. Все иностранные подданные были объявлены субъектами оттоманской империи и их дела должны были рассматриваться в обычных турецких судах. На иностранные товары были введены и повышены пошлины.
