По прибытии в Мессину Сушон получил следующую телеграмму из Берлина, отменявшую предыдущую. В ней его ставили в известность, что прибытие в Константинополь «не представляется возможным». Сушон предпочел истолковать это как предупреждение, а не приказ, и взял курс на Дарданеллы. Причиной изменения германских планов явился тот факт, что оттоманское правительство (а не заключивший секретный и неизвестный для правительства договор триумвират) узнав, что корабли идут к Константинополю, предупредило германцев о своем несогласии.
Между тем британская эскадра, следовавшая за немцами, потеряла их. Британские корабли, предполагая, что Goeben и Breslau после дозаправки вернутся в Северную Африку, заняли позиции к западу от Мессины. Гораздо менее значительное подразделение было направлено на северо-восток Адриатики, с тем, чтобы воспрепятствовать возможному, но маловероятному прорыву в австро-венгерский порт Пола.
Последовавшие события были наглядной демонстрацией полного отсутствия политического воображения как среди высшего руководства Британии, так и среди командования на местах. Никому просто не пришло принять в расчет оттоманскую империю и ее стратегическое значение в начавшейся войне.
Выходя из Мессины, адмирал Сушон ожидал, что его путь будет блокирован превосходящими британскими силами. Вместо этого он обнаружил, что путь в Эгейское море открыт. Позднее немцы наткнулись на небольшой британский контингент, но тот предпочел ретироваться, а не ввязываться в бой.
Между тем, в Константинополе великий визирь и германский посланник обсуждали условия прохода Goeben и Breslau через Дарданеллы. Если бы турки отказали в проходе, германцы оказались бы зажатыми между турецкими фортами и британским флотом. Турки поставили немцам ультиматум – проход был возможным, но при выполнении шести условий. Первым, и самым важным была отмена «капитуляций» – привилегированного положения немцев и других европейцев в Константинополе. Остальные описывали участие Турции в разделе завоеванных земель, в случае, если бы Германия выиграла войну. С точки зрения немцев, ультиматум был возмутительным, но у них не было выбора – турки, в буквальном смысле слова, взяли их на мушку, используя в качестве инструмента шантажа дальнобойные британские орудия.
В Лондоне все были шокированы таким оборотом дел. Разъяренный Черчилль отдал приказ начать блокады Дарданелл. Это превышало его полномочия, и с точки зрения Константинополя означало бы акт войны. Телеграмма Черчилля была отозвана, и в пояснениях Адмиралтейства сообщалось об «ошибках в формулировке», и что «ни о какой блокаде не может быть и речи».
Британия заявила Порте официальный протест, указав на то, что в качестве нейтрального государства, Турция или не должна была пропускать германскую эскадру, или должна была задержать и конфисковать германские корабли до окончания войны.
Оттоманский шантаж Германии на этом не закончился. Посол фон Вангенхайм не успел оправится от принятия ультиматума 6 августа, как за ним последовал ультиматум 9. Великий визирь сообщил ему, что Турция намерена присоединиться к Греции и Румынии, создав «пакт нейтралитета». В этом случае, что-то необходимо было сделать с германскими военными кораблями, находившимися в турецких территориальных водах. Принц Саид Халим предложил их официально «купить». Покупка должна быть фиктивной, и турки не намеревались платить за нее. Визирь продавал немцам эту аферу как единственный способ спасения кораблей и сохранения видимости турецкого нейтралитета.
