Случай Пичко, однако, показывает, что Стрелков ввязывался даже в случаях мелких преступлений без связи с милицией. Безработный сварщик, недавно освобожденный из тюрьмы
после четырех с половиной лет, проведенных в ней за кражу телефона, тридцатилетний Пичко намеревался переехать в Москву для работы в качестве рабочего,
но застрял в Славянске, когда разразился конфликт. Хотя он сказал своей матери, что он нашел случайные заработки под городом, он написал в признании,
что он не нашел работу, кроме стояния с повстанцами на баррикадах.
Соседи, стоящие на грунтовой дороге, где Пичко был арестован в захудалом селе Красный Молочар, рассказывают, что Пичко совершал кражи во время
регулярных попоек. “Он был плохим со дня его рождения”, – сказал мужчина средних лет. (Он и почти все другие местные жители отказались назвать свои имена,
опасаясь как украинской армии, так и сепаратистов)
По собственому признанию Пичко, он напился 14 июня с другом и местным, которого только что встретил на улице. Заметив дом, владелец которого бежал из города
шестью неделями раньше, Пичко разбил окно и влез, чтобы в итоге украсть две рубашки и одну пару штанов. Соседи вызвали милиционеров, которые арестовали его
несколько часов спустя.
На следующий день повстанец по прозвищу “Адвокат” осмотрел дом с двумя вооруженными людьми из ближайшего контрольно-пропускного пункта. Он подал подробный отчет,
включающий в себя план и нескольких фотографий. Вооруженные люди допросили несколько свидетелей, которые подтвердили, что Пичко обокрал дом.
В своей исповеди на суде, однако, Пичко признался в совершении преступления, и попросил, чтобы его отправили на фронт. “Я хочу умереть как человек,
полезный Республике”, писал он. “У меня также есть беременная жена, Рудковская Инна Владимировна, я хочу видеть ее и нянчить детей и быть полезным
членом общества”, писал он.
Вся стенограмма судебного разбирательства, состоявшегося через три дня после его ареста, составляет менее двух страниц. После краткого обмена репликами с “Юристом”,
прокурор и тройка трибунала направили Пичко из комнаты для обсуждения приговора. “Балу” – видимо, по имени мудрого медведя из книги Редьярда Киплинга “Книга джунглей” –
и “Седой” предложил послать его рыть окопы на линии фронта. Но “Нос”, председатель суда, настаивал на исполнении сталинского указа.
В тот же день Стрелковым был издан приказ. “Предупреждаю всех бойцов и командиров ополчения ДНР, а также жителей Славянска и Славянского района,
что любое тяжкое преступление, совершенное в зоне военных действий и далее будут караться беспощадно и решительно. Командование ополчением ДНР
не допустит разгула преступности”, писал он. “Наказания за преступления будут неотвратимы, независимо от статуса и заслуг преступника.”
Служащие Донецкой Народной Республики оказались неспособны подтвердить, что Пичко был казнен, и его дальнейшая судьба, кажется, суждена оставаться неясной.
Соседи говорят, один из друзей Пичко сообщил им, что он увидел, как повстанцы казнили его из пулемета в тот же день, затем отвезли его тело на линию фронта,
чтобы разорвать на куски снарядами.
Мария Пичко, однако, хранила надежду, что ее сын жив, пока три репортера не постучали в ворота ее дома в четверг. Она зарыдала, узнав о приговоре суда.
“Они казнили его за две рубашки”, сказала она.
Смертный приговор был подписан в тот же день, когда она вышла на поиски сына.
Материал подготовлен Николаем
