В Ираке свержение Саддама Хуссейна позволили шиитам захватить власть. Хаос, последовавший за интервенцией, создал благоприятную почву для инфильтрации иранских сетей влияния в стране. Результатом этого стал тот факт, что ни в какой другой стране дебаты о велайят э-факих не идут с такой ожесточенностью, как в Ираке. Различные шиитские кандидаты были первоначально разделены между теми, кто придерживался “национальной линии”, но провел долгие годы в изгнании – как например А-Дава и нынешний премьер Нури аль-Малики, и теми, кто продолжал опираться на Иран материально и идеологически, как Верховный Совет Исламской Революции в Ираке. Верховный Совет возглавляют члены религиозной семьи аль-Хаким, которые прибыли в Ирак прямо из Ирана. Также были те, кто никогда не покидали Ирак – националисты вроде Муктады ас-Садра, и которые были глубоко оскорблены доминированием изгнанников и усилением иранского влияния.
Переформирование политических идеологий этих движений началось после первых иракских выборов. Оно демонстрирует истинное состояние отношений между шиитскими активистами и Ираном. Нури аль-Малики старательно пестует свой имидж национального лидера Ирака, ищет поддержки всех сегментов иракского общества и Ирана против соперников. Верховный Совет Исламской Революции переименовал себя в Высший Исламский Совет Ирака и признал авторитет Али Систани. , отказавшись от идеи установления исламской республики в Ираке и признания Али Хаменени в качестве единственного легитимного религиозного авторитета. В то же время Муктада ас-Садр заигрывает с Ираном ради получения материальной и политической поддержки, необходимой ему для превращения в главного политического брокера.
Урок, который может быть извлечен из этой пластичности идеологий и альянсов заключается в том, что Иран потерял свой священный ореол среди растущего числа шиитских активистов, и потому превратился в рядовую партию в шиитской арабской политике. Он более не является носителем господствующей политической модели, он – лишь еще один режим, пытающийся сыграть свою роль в региональной политике путем создания неустойчивых альянсов с теми, у кого у него есть общий интерес в данный момент времени, а не ясно сформулированная идеологическая близость.
Laurence Louër The Myth of the Shi’a Crescent, The Majalla, November 5 2013
