Престарелый депутат парламента так комментирует деятельность Малики: “Даже его партия, Дава, предпочла бы не выдвигать его на третий срок. Но многие иракцы, несмотря на то, что жалуются сейчас, проголосуют за сильного лидера на выборах”. Это очень хорошо осознают и конкуренты Малики. Тот же вице-премьер Мутлак в 2012 говорил: “Если мы не свергнем его сейчас, все станет только хуже, и мы уж точно не сможем избавиться от него через два года”. Мутлак после этого ушел в отставку – только для того, чтобы пойти на сделку с Малики и через месяц вернуться в офис. Он повторял это упражнение несколько раз.
Управляя Ираком, Малики сталкивается с дилеммой, ставшей привычной для властителей региона. Они стоят перед лицом последствий глобализации, мобилизации масс и другими формами быстрого социального изменения. Откройте такую систему, и слабые институты будут тотчас атакованы силами, стремящимися подорвать государство. Закройте систему, закрутите гайки – начнется ответная реакция насилия на репрессии государства. Ирак Малики болтается где-то посередине, но, в зависимости от исхода будущих выборов (если они вообще состоятся), может сдвинуться в том или другом направлении.
Битвы реальные и воображаемые
То, что Америка оставила после себя, то, что есть сегодня, едва ли можно назвать нацией. Это – хитроумное социальное изобретение, остающееся целым исключительно из-за нежелания большинства компонентов допустить возобновление войны. Экономически она выживает благодаря постоянной денежной инфузии, которая возможна из-за высоких цен на нефть. Это – карточный домик в море нарастающего регионального хаоса. Глаза всех иракцев прикованы к происходящему в Сирии. Люди пытаются понять, во что подобная сектантски окрашенная война может превратить деликатный этно-религиозный материал, из которого состоит и сам Ирак. Малики и его союзники якобы симпатизируют Асаду, но их позиция, скорее, вынужденная. Они в ужасе от того, что может возникнуть на месте коллапса современной Сирии – фундаменталистский суннитский новый порядок, поддерживаемы Саудовской Аравией, государствами Залива и Турцией, опьяненный победой и рассматривающий в прицел новую мишень – шиитский Ирак. С точки зрения Малики и его окружения то, что происходит в Сирии – новая часть Большой Игры, более широкого суннитско-шиитского, а также арабско-персидского конфликта, продолжение борьбы первоначальных империй – Оттоманской и Сафавидской. И этот конфликт с легкостью может включить в себя Ирак – с его изломанным политическим ландшафтом и множеством неразрешенных конфликтов.
На самом деле, восприятие того, что подобные многонациональные альянсы вступили в битву важнее того, как протекает эта битва в реальности. Иракские политики говорят о грядущем столкновении как о “новом Чернобыле” – бедствии, которое не может быть предотвращено, а его последствия невозможно локализовать. Это нависший над Ираком конфликт затем раздробляется до его составляющих, “идеальных типов”, не соответствующих богатству мозаики, из которой состоит иракское общество: арабы-сунниты против арабов-шиитов, арабы против курдов, про-иранские силы против анти-иранских сил. Мысль о том, что битва уже началась – в ее различных скрытых от невооруженного глаза формах -готовит почву для настоящего сражения и превращается в самоисполняющееся пророчество.
