В том факте, что консервативная монархия оказалась в ловушке , пытаясь завоевать симпатии более традиционных элементов общества, одновременно развивая институты, подрывавшие структуры традиционного общества, нет ничего необычного. Подобное положение характерно для многих монархий – и выживших, и более не функционирующих. Более неожиданно то, до какой степени предположительно революционный режим позволил этой амбивалентности продолжиться.
Ливийской монархии не представился шанс разрешить ее противоречивую двойственную привязанность – и к государству, и к племени – она была свергнута в результате путча во главе с Муамаром Каддафи. То, что монархия была свергнута офицерами, и то, что они предпочли править сами, а не надзирать за созданием гражданского правительства, отражает как в Ливии, так и в любом другом месте, до какой степени армия представляет собой архетип и практически единственное олицетворение формальной обезличенной иерархии в стране. Отвращение Каддафи к государственным структурам не проявилось немедленно, к тому же отвращение это было направлено не против армии, но скорее против военной иерархии. На более позднем этапе Каддафи попытался распустить армию и “вооружить народ”. В отношении племен, однако, Каддафи демонстрировал очевидную и сильнейшую амбивалентность. С одной стороны, он выступал против племени, как политической организации, с другой, он всегда гордился своим происхождением из “святого”, хотя и не богатого и не влиятельного племени Каддафа.
Практически с самого начала новый режим попытался отменить племена. Каддафи и другие члены Совета Революционного Командования (RCC) не испытывали особых сантиментов в отношении племени. Сами они не были членами богатых и престижных племен, и рассматривали поддержку племенами старого режима как консервативную и контрреволюционную. И потому, режим издал декрет об отмене племенной организации и перекройке административных границ. За этим последовала реструктуризация, в ходе которой все государственные чиновники – губернаторы, мэры и вице-мэры, большей частью – племенные шейхи, были отстранены от должностей и заменены на новый класс местных администраторов, чьи ценности и социальное происхождение были совместимы с RCC , то есть на образованных членов менее престижных племен, без связей с прежней структурой элит.
Несмотря на эти ранние усилия по разрушению политической опоры на племя и племенные связи, племенные отношения сохранили свое значение. Менее чем через десятилетие после прихода к власти в тот момент, когда Каддафи столкнулся с серьезной политической оппозицией, он был вынужден обратиться к поддержке собственного племени. Персональную охрану Каддафи возглавил его кузен, и два других его двоюродных брата не только исполняли роль его персональных эмиссаров, которым доверялись важнейшие миссии, но и заняли важные должности в контрразведке. Еще один кузен был назначен командующим центральным военным округом, контролирующим важнейшие нефтяные терминалы и оспариваемый залив Сидр. Неудивительно, что Каддафа воспользовались этим для собственного обогащения.
Ироническим эхом более раннего осуждения королем непотизма стала публикация анонимной статьи в газете Jamahiriyya в 1985 году. Статья носит безошибочный отпечаток стиля полковника, и он предупреждает собственное племя: “Муамар принадлежит не только к племени Каддафа. Он сын, отец, кузен и дядюшка всех революционеров”.
