Но, после 9/11 та легкость, с которой деньги могли перемещаться по белу свету осталась в прошлом, и возможности денежных трансферов серьезно затруднены серией законов, запрещающих финансирование террора. Появилась насущная необходимость генерации наличных, и, в этом смысле, контрабанда в Сахаре была чуть ли не идеальным решением финансовой проблемы.
GSPC активно занималась контрабандой в Сахаре – контрабандой сигарет, подержанных автомобилей, ворованного бензина, оружия, нелегальных мигрантов и наркотиков. Оружие покупалось в Северном Мали, Ливии, Нигере, Буркина-Фасо, Кот д’Ивуар и использовалось мятежниками Мали и Алжира. Недостатка в оружии никогда не ощущалось. Стрелковое оружие российского и советского производства – от пистолетов до РПГ – потоком шло в регион во время забытых войн предыдущего десятилетия. Хорошо можно было заработать и на табаке – традиционной валюте в зоне конфликта. Дешевые пиратские брэнды сигарет разгружались в портах Ломе и Котону. Далее их контрабандой везли на север через Сахару – на алжирское средиземноморское побережье или в Европу. Высокие пошлины на сигареты в большинстве североафриканских и европейских стран сделали этот бизнес чрезвычайно прибыльным.
Безработица, коррупция и нищета в расположенных к югу от Сахары государствах являются также главными причинами еще более выгодной торговли людьми. Нищие африканские мигранты в эпической погоне за лучшей жизнью загружались в грузовики на южном периметре Сахары. Торговцы живым товаром перевозили их через пустыню и сбрасывали в портовых городах Алжира, Марокко и Ливии. Наконец, здесь же были и наркотики. Гашиш закупался у изготовителей в горах Риф на севере Марокко и перевозился на юг через Мавританию и Мали, а затем на запад через Нигер, Египет и Ближний Восток вплоть до Европы через Турцию и Балканы. В пустыне также появился кокаин – но еще не в таких количествах, чтобы шокировать мир.
Контрабанда всегда была частью жизни Южной Сахары – по крайней мере, с момента возникновения караванной торговли, то есть, с незапамятных времен. Транспортировка товаров с севера на юг и наоборот была прерогативой людей пустыни – арабов (мавров) и туарегов. Члены определенных семей становятся караванными торговцами практически по праву рождения, и дороги пустынь – в их крови. Чудные различия между легальностью и нелегальностью того или иного вида карго имеют меньшее значение для конкретных торговцев, чем для отдаленных правительств, в подчинении которым они предположительно находятся. В конце концов, легитимный караван пустыни одного человека – злостная контрабанда для другого. Финики, пальмовое масло, страусиные перья, слоновая кость, соль, рабы, золото, автомобили, сигареты Marlboro, гигантские магнитофоны, поддельный Rolex, кулинарный жир, спагетти, порошковое молоко, джинсы, сахар, дизель, бензин, иллегальные мигранты, оружие, кокаин – характер груза всегда был лишь вопросом удовлетворения спроса и заработка на жизнь. Без контрабанды экономика Сахары – та экономика, что реально существует, развалилась бы давным-давно.
В минувшую колониальную и доколониальную эпоху в караванной торговле всегда доминировали несколько крупных арабских семей и кланов – в особенности, Чаамби из Тидекельт, Ахл Аззи из Туат, кланы берабич к северу от Тимбукту, Кунта, жившие на восточном берегу изгиба Нигера, к северу от Гао. Эти семьи торговали друг с другом через пустыню, превращая ее в единое экономическое, социальное и культурное пространство. Их деятельность привела к созданию связей, которые пережили несколько эпох и постепенно мутировали в системы торговли и контрабанды современности. Британский антрополог Юдит Шиль блестяще продемонстрировала, что Сахара живет по совершенно иным экономическим и географическим законам, чем привычный нам мир. У торговца в Адраре могут быть более сильные клановые и родственные связи с людьми в Тимбукту и Гао, нежели с его непосредственными соседями. Не только торговля, но и политика, религия, племенная лояльность, власть и влияние определяются этими связями, и это превращает Сахару в один из самых сложных для понимания регионов в мире. Это экономическое и социальное единство пространства Сахары объясняет, почему границы, навязанные в колониальную эру, так осложняют жизнь народам пустыни, и почему они эти границы так ненавидят.
