Уже 5 августа германский генеральный штаб, всего за несколько недель до этого заявивший о том, что не рассматривает Турцию в качестве «актива» стал требовать активных турецких действий и против Британии, и против России. Турки нажиму не поддались, да и если бы хотели, мало что могли бы сделать – отсутствие развитой транспортной системы затрудняло и затягивало мобилизацию.
Поскольку немцы очень хорошо представляли себе истинное положение турецких вооруженных сил, он понимали, что турки не вступят в войну до конца осени или начала зимы. Германский посол фон Вангенхайм поэтому предполагал, что турецкое участие в войне, которую предполагалось завершить в течение нескольких месяцев, будет минимальным.
Интригующий вопрос о том, почему фон Вангенхайм, сомневавшийся в том, что турки в состоянии внести «сколько-нибудь значительный вклад» в войну (что было условием подписания договора, продиктованным из Берлина) пошел на заключение союза, предусматривавшего военную защиту оттоманской империи . Возможный ответ дают рассекреченные материалы германских активов. В одном из германских дипломатических докладов говорится о том, что на встрече 1 августа Талаат и Энвер предложили фон Вангенхайму Sultan Osman. Корабль представлял действительно большую ценность, и немцы согласились.
Поразителен не тот факт, что немцы согласились, а то, что Талаат и Энвер предложили. Ни один вменяемый турецкий политик не решился бы рисковать своей националистической репутацией и отдавать чужеземцам и неверным символ возрождения военной мощи страны. В тот же день Талаат рассказал одному из своих сподвижников о том, что британцы захватили Osman. Это означало, что 1 августа, а не 3, он уже об этом знал. Таким образом, младотурки обдурили германцев, получив от них письменное обещание защиты, предложив в обмен дредноут, который уже не был в их распоряжении.
Интриги в Порте. С 1 августа в Константинополе шли переговоры о форме турецкого участия в войне между послом Гансом фон Вангенхаймом, главой немецкой военной миссии Отто Лиманом фон Сандерсом и министром войны Энвер-Пашой. Стороны пришли к заключению, что в будущей кампании важнейшим будет господство на море. Стороны согласились с тем, что мощные германские корабли Goeben и Breslau, находившиеся в Средиземном море, могут пройти в Черное море и усилить оттоманский флот. В этом случае турецкие и болгарские армии могли бы вторгнуться в Россию без помех. Энвер знал, что у него уже нет Osman, но немцы этого не знали, и ожидали, что мощный дредноут, выстроенный британцами, присоединится к их флоту в Северном море и, до некоторой степени компенсирует уход Goeben и Breslau в Черное море.
Вангенхайм и Сандерс немедленно по завершении переговоров потребовали от Берлина посылки Средиземноморской эскадры в Черное море. Соответствующий приказ был издан 3 августа.
Командир эскадры контр-адмирал Вильгельм Сушон получил приказ ранним утром 4 августа. Его первоначальной задачей было расстроить посадку французских колониальных войск на корабли в портах Алжира. Он подверг обстрелу два алжирских порта, после чего немедленно приступил к исполнению приказа о выходе в Черное море, предварительно заправившись в нейтральном порту Мессина на Сицилии.
