В великом средневековом французском эпосе о войнах между христианами и сарацинами в Испании, христианский поэт постарался донести до своих читателей, или, скорее, слушателей, некоторое понятие о том, что такое сарацинская религия. Согласно его видению, сарацины поклонялись Троице – основателе религии Мухаммеду и двум другим, дьяволам Апполину и Терваганту. Нам это кажется комичным и нас смешит то, что средневековый человек не был в состоянии постигнуть ни религию, ни что либо иное, за исключением отражения собственного имиджа. Поскольку христианство поклонялось своему основателю вместе с двумя другими сущностями, то и сарацины должны были молиться своему основателю , и он также должен был быть одним из Троицы, в которую включили двух демонов ради того, чтобы подогнать цифры. В том же духе можно рассматривать корреспондентов New York Times и других, менее значительных изданий, пытающихся объяснить нынешний конфликт в Ливане в терминах “крайне-правых” и “крайне-левых” фракций. Точно также, как средневековый человек когда-то постигал религию в терминах Троицы, его современный потомок предпринимает попытку постижения политики в терминах теологии, или как мы теперь видим, идеологии, правых и левых сил и фракций.
Циклически повторяющееся нежелание признать природу ислама или даже тот факт, что ислам является независимым, отличным от других и автономным религиозным феноменом упорно сохранялось на протяжении всего Средневековья и Нового Времени. Мы видим это, например, в том, как обозначаются мусульмане. Прошло очень много времени, прежде чем христианство дало феномену имя с религиозным смыслом. На протяжении многих веков и восточное, и западное христианство именовало последователей Пророка сарацинами, словом с неопределенной этимологией но с ясной этнической, а не религиозной коннотацией – поскольку оно является и до-христианским, и до-исламским. На Иберийском полуострове, где мусульмане, с которыми они столкнулись пришли из Марокко, их называли маврами, и люди иберийской культуры или люди под влиянием иберийской культуры продолжали именовать их маврами, даже если сталкивались с ними на Филиппинах или на Цейлоне.Большинство европейцев именовало мусульман турками – по имени основных мусульманских завоевателей. О принявшем ислам говорили “стал турком”, даже если принятие ислама осуществлялось в Марракеше или Дели. Далее на восток мусульман называли татарами – еще одно этническое наименование, связанное исламизированными степными народами, некоторое время доминировавшими над Россией.
И даже когда Европа начала осознавать, что ислам был религиозной, а не этнической общностью, серия фальшивых аналогий продолжалась – с наименованием религии и ее последователей – мухаммеднизм и мухаммедане. Сами мусульмане не называют, и никогда не называли себя мухаммеданами, поскольку Мухаммед не занимает в их вере то же место, что Христос в христианстве. Эта ошибочная интерпретация ислама – некая разновидность зеркального отображения христианства нашла себе выражение разными способами – например, приравниванием мусульманской пятницы к христианскому воскресенью, или отношение к Корану как к “мусульманской Библии”, в запутывающих аналогиях между мечетью и церковью, улемма и духовенством, либо же – ближе к нашему времени, навязывание мусульманской истории и институтам чисто западных понятий нации и государства, и всего того, что идет вместе с ними. Так, Мухаммед и его соратники якобы были вдохновлены идеями патриотизма и любви к свободе , двумя концепциями, которые плохо вписываются в обстоятельства Аравии седьмого века. На протяжении многих веков в Европе называли земли османской империи Турцией, именем, которое обитатели этой страны сами к ней не применяли – до момента финального триумфа среди них европейских политических идей с провозглашением республики в 1923 году.
