Российская смена стратегии и фокус на востоке , первоначально обсуждавшиеся в контексте саммита АПЕК во Владивостоке в 2012 на первый взгляд выглядят здраво, но требуют крупных инвестиций в Дальний Восток и политического внимания к азиатско-тихоокеанским делам. В настоящий момент, украинский театр требует огромной сосредоточенности политически элит – и огромных ресурсов. В реальности происходит снижение приоритетов восточного направления – особенно там, где речь идет о распределении ресурсов. Точно также, переориентация на экспорт углеводородов в Китай с рынков Европы пытаются представить в качестве акта противодействия Западу и улучшения стратегического партнерства с Китаем, а также гарантии того, что международная изоляция страны допущена не будет. В реальности, это поставило Россию в уязвимую геополитическую позицию и подставляет ее под риски, которыми она не готова управлять.
Несмотря на всю искусственную и показную сердечность, Путин не в состоянии контактировать с китайским руководством на личном уровне и не имеет понятия о его реальных мотивах и намерениях. Эта культурная пропасть расширяется в связи с неспособностью России экспортировать свою коррупцию в этот богатый, но специфический рынок. Разнообразные полулегальные схемы, связывающие путинские элиты с европейской финансовой системой и генерирующие дружественных лоббистов не работают в Китае.
Глубоко залегающие российские страхи перед китайским экспансионизмом и аппетитом на ресурсы никуда не испарились. Они не вытеснили озабоченность в связи с “окружением” со стороны НАТО и проамериканскими “цветными революциями”, а, скорее, наложились на них. То, что стоит в этой ситуации помнить русским – Пекин можно предоставить режиму Путина некоторую степень поддержки, но без колебаний воспользуется моментом слабости России, когда ее прогнившая “вертикаль власти” окончательно обрушится.
Pavel K. Baev Upgrading Russia’s Quasi-Strategic Pseudo-Partnership with China. PONARS Eurasia, August 2014
